Забежала в ванную и плеснула на лицо холодной водой. Мокрой рукой пригладила волосы. На самом деле не было никакой разницы, в порядке моя прическа или нет, но все эти действия помогли собраться и подготовиться. Последние разговоры простыми не бывают, а с такими сложными людьми любые разговоры могут привести к любым последствиям: сложность в квадрате.

Он уселся на диван, откинулся на спинку расслабленно. Заметила, что он небрит и немного бледен. Потому и начала с этой темы – она казалась проще:

– Вы, как я посмотрю, сегодня не спали.

– Угу. Грабил, насиловал, убивал – обычные будни бандюгана. Вот только кровь невинных жертв с рук смыл и сразу к тебе.

– Это была бы смешная шутка, если бы я точно знала, что это шутка.

– Не тяни время, Юль. Ты ищешь способы свинтить. Повторяю – тебе незачем бросать институт и куда-то уезжать, если причина только я. Отпущу, если ты хочешь, чтобы отпустил.

Я со вчерашнего вечера так и не смогла спланировать этот разговор. Потому и нахмурилась недоверчиво.

– Отпустите? Серьезно?

– Да. Почему ты не прыгаешь до потолка? У тебя ж праздник, почти юбилей.

– Потому что не верится… После того, как вы меня принуждали и угрожали, вот так запросто? Не уверена, что я избавилась от наивности, но кое-чему научилась – запросто с вами ничего не происходит.

Он пожал плечами, вот только взгляд оставался привычно пристальным – именно эта внимательность и заставляла подозревать подводные камни.

– Ничего странного, Юль. Вначале принуждение было оправдано – у нас с тобой ничего бы не было, если бы я вел себя иначе. Ничего, а я хотел, чтобы было. Но постоянно держать тебя на принуждении нет смысла – ты не сегодня, так завтра начнешь вопить о гаде-насильнике и строить из себя только заложницу. Так ладно, вопрос решен. Можешь начинать прыгать.

Я ответила заторможенно:

– Прыгать не стану, но я рада. Спасибо. Не ожидала.

– Чего именно? Что мне так быстро надоест игра в принуждение?

Кажется, он спросил о другом, но я ответила то, что первым пришло в голову:

– Что вы так быстро мною наиграетесь, конечно. Вам бы не надоело принуждать, если бы игрушка не приелась.

– А, точно, ты мне просто надоела. Сколько можно трахать одну и ту же девицу, сам себя не узнаю, – ответил он равнодушно. – Ну, раз все получили то, чего хотели, я попрошу, чтобы мы разошлись без взаимных обид. Даже если у тебя только неприятные воспоминания – забудь. Считай, что ты так расплатилась за то, что вытащила Криса.

Мне оставалось только глазами хлопать, до такой степени я ощущала потрясение.

– Хорошо. Никаких обид, Сергей Андреевич. Я даже признаю, что все могло быть намного хуже, но вы все-таки пытались…

Он перебил, поднимаясь на ноги и оглядываясь:

– Не продолжай. Я был ужасным монстром и тэ дэ. Слушай, а можно я тут у тебя залипну? Глаза закрываются, не стоит садиться за руль.

– Что?

– Ну, раз мы разошлись без обид, то ничего же, если я у тебя посплю?

– Ничего…

На самом деле, я понятия не имела, что на такое отвечать – вдруг начать кричать, мол, убирайтесь отсюда, видеть вас больше не могу? Или мы теперь типа хороших знакомых, в просьбах которых ничего такого нет? Или… кто мы теперь, и что я должна говорить? Сергею Андреевичу, наверное, согласия хватило, поскольку он просто прошел к неубранной еще постели, стянул пиджак и завалился под мое же одеяло в футболке и штанах.

А я еще долго хлопала глазами. Какая-то странная свобода, хотя все нужные слова произнесены. Странная и непонятная – еще непонятнее, чем было раньше. Он проспится и уедет домой? А если я начну возмущаться, то вроде как обиду оставила? Почему-то стало смешно. Но на самом деле я и не заметила, как расслабилась – будто выдохнула копившееся неделями напряжение. Потому махнула рукой и тоже пошла досыпать, вот только на диван. Кровать у меня слишком узкая, чтобы соседство с мужчиной можно было не воспринять как двусмысленное.

Он спал спокойно и долго, я уже проснулась, но не хотела вставать – снова разволновалась о том, каким станет наш следующий разговор. Вроде бы опять последний. А психика вряд ли может выдержать сразу несколько последних разговоров. Но все важное уже сказано, как-то сложно себе представить, что Сергей Андреевич вдруг станет открещиваться от собственных же слов.

Я тихо встала и прошла на кухню, налила себе чай, достала из шкафа уже подсохшее печенье. Свобода не ощущалась всей кожей, пока он здесь, – быть может, только поэтому я и не радовалась до громких песен и не звонила Наташке, чтобы успокоить и ее. Радости не было вообще, какая-то ленивая пустота и еще большее непонимание того, что я стану делать завтра или послезавтра. Хотя вернусь к обычной жизни, конечно, учебой займусь еще усерднее, родителям и сестренке позвоню. И вообще стану им звонить чаще. Странное ощущение – пустота вперемешку с какими-то планами, не несущими ни печали, ни радости.

Сергея Андреевича разбудила не я, а звонок его сотового. Я прислушалась – он ответил почти сразу и довольно бодро:

– Да, – долгая пауза, в которой собеседник что-то объяснял. – Нет, просто присматривайте, на рожон не лезьте. Мне все еще кажется, что это хрень какая-то. Не вяжется, Никит! Да. Пока смотрим. Слушай, а дружок наш ведь рядом где-то живет? Может, его пасут?

И через несколько минут он показался на кухне, волосы после сна по-мальчишески взлохмачены. Невероятно привлекательный – эта растрепанность ему идет, она сбивает с толку и заставляет забыть о том, кто он есть. И вдруг пустота внутри засосала тоской, вновь крутя уже истрепанный предлог «Вот если бы…». Улыбнулся он как ни в чем не бывало, вырывая меня из этого странного забытья.

– Юль, а кофе у тебя имеется?

– Растворимый. Садитесь, я налью.

Он с какой-то подчеркнутой неторопливостью хлебал кофе, щедро разбавив его молоком, грыз подсохшее печенье. А потом встал и налил себе еще кружку. И через некоторое время я не выдержала:

– Сергей Андреевич, у меня даже хлеба дома нет. Мне надо сходить в магазин, – намекнула на дела так, чтобы прозвучало не грубо, но однозначно.

– В магазин? – он перевел взгляд на меня. – Давай список, я позвоню Никите – он доставит.

А вот это мне уже не понравилось. Я нахмурилась.

– Зачем же Никиту дергать по таким пустякам, Сергей Андреевич? Или он мне до конца жизни теперь будет желания исполнять?

– Нет, конечно. Зачем до конца жизни? – мужчина явно задумался, уставившись в окно за моей спиной. – Несколько дней поисполняет и исчезнет.

– Зачем?

– Просто так. Считай последним подарком на расставание.

Что ж, я снова в ступоре – как будто ничего и не изменилось. Решила надавить: