litbaza книги онлайнДомашняяCozy. Искусство всегда и везде чувствовать себя уютно - Изабель Гиллис

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Перейти на страницу:

За чашкой чая люди влюбляются, обмениваются мыслями, размышляют о прошедшем дне. Мы с моим бывшим мужем заваривали чайник чая, даже когда составляли финансовые и попечительские соглашения перед разводом. Опустошив чайник, мы одновременно закончили текст соглашения, словно сам Эрл Грей выступил между нами посредником. Мой муж Питер умеет готовить только кофе, но для него этот процесс так же важен, как уплата налогов. А вот к чаю он совершенно равнодушен.

Cozy. Искусство всегда и везде чувствовать себя уютно

Моя бабушка умерла в хосписе Туксона, неподалеку от пустыни Сонора. Говорят, что в свои последние дни она постоянно вспоминала детство, рассказывала о бостонских родственниках, войне, Франции, искусстве и о птицах, которых рисовала всю свою жизнь. Мы с бабушкой не были близки по той простой причине, что в семьях белых протестантов зачастую отношения весьма формальны, а физическое расстояние только усугубляет ситуацию. Но с годами я все сильнее ощущаю близость с ней, и во время работы над этой книгой часто о ней думала. Бабушка не была «уютным» человеком – напротив, все говорили, что у нее сложный характер, что она замкнутая, отстраненная, при этом очень умная и творческая. Она не была ни жизнерадостной, ни эмоциональной, ни теплой, но в этом порой и состоит особенность уюта: он не всегда очевиден. На моей любимой фотографии она держит в одной руке маленького кролика, в другой – сигарету, а рядом стоит чашка чая. По перепачканным пальцам видно: она рисовала пастелью.

За чашкой чая люди влюбляются, обмениваются мыслями, размышляют о прошедшем дне.

У бабушки была очень хорошо развитая интуиция, и она не терпела суеты. Она понимала животных, и они сопровождали ее всю жизнь. Она держала попугаев, множество собак, даже какое-то время – енота, а еще у нее на книжной полке жила маленькая сова. Однажды мы все сидели на крыльце ее красного дома на берегу реки Святого Лаврентия, как вдруг в окно влетела птица. Ударившись о деревянный пол, она забилась в предсмертных конвульсиях. Бабушка поднялась со своего плетеного кресла, подошла к птице, взяла в свои узловатые руки и свернула ей шею, чтобы та не мучилась.

Не думаю, что бабушку страшила мысль о смерти. Когда она уже была на ее пороге, рядом с ней была моя мама, которая рассказала мне, что бабушка, долгие годы не бравшая в рот ни глотка кофе, внезапно попросила «заварить чашечку». Я буду помнить об этом до конца своих дней.

Музыка

«Джонни, натри свой смычок и сыграй-ка нам на скрипке»

The Charlie Daniels Band

Музыка, со скоростью звука проникающая в глубины подсознания, пожалуй, самый быстрый способ раскрыть ваше истинное «я». Наш сын Томас большую часть дня проводит наедине со своей гитарой. По счастливой случайности в то самое утро, когда я начала эту главу, он был в своей комнате и подбирал песню «No Hard Feelings» группы The Avett Brothers. Я позвала его.

«Музыка – слишком общая категория, и все же она уютна, поскольку эмоции можно найти в каждой песне. Даже если песня не нравится, какая-то ее часть может оказаться тебе близка», – сказал Томас.

Cozy. Искусство всегда и везде чувствовать себя уютно

В этом-то и состоит основная мысль этой книги: находить источник силы в чем угодно – даже в том, что вам не нравится. И еще мне показалось забавным то, что подросток говорит о «поиске эмоций», ведь кажется, что эти эмоции переполняют их и бьют через край. Как бы то ни было, я собиралась рассказать о том, как танцевала под дождем на концертах Grateful Dead, или пуститься в долгие воспоминания о том, как слушала по радио в отцовской машине Стиви Уандера. Бог мой, да ведь только вчера я готовила такос на обед под музыку Dixie Chicks! Вряд ли на свете найдется что-то, способное доставить мне большее удовольствие. Все же стоит признать, что Томас прав: музыка – слишком общая категория. Для меня это нечто грандиозное, вроде влюбленности или рождения ребенка. Но назвать ее уютной?

В этом-то и состоит основная мысль этой книги: находить источник силы в чем угодно – даже в том, что вам не нравится.

Потом я вспомнила кусок канифоли, что был у меня в детстве. Мама хотела, чтобы я научилась играть на виолончели – наверное, потому, что сама на ней играла. Мне виолончель нравилась, но выходило у меня неважно. Читать ноты было трудно, во время занятий было одиноко, а учителя своего я и вовсе не помню. Но зато запомнила, как мы отправились в пыльный и душный магазинчик струнных инструментов в Вест-Фортис выбирать виолончель напрокат. Там, вслед за хозяином магазина, мы прошли по скрипучим половицам в самый дальний угол, мимо рядов скрипок – на цыпочках, словно Люси, попавшая в шкаф и очутившаяся в Нарнии. Тот же старичок из Восточной Европы помог нам организовать прокат. Если бы мне сказали, что это был личный поставщик инструментов Ицхака Перлмана, я бы не удивилась. Подобрав мне виолончель и смычок, он вернулся за стеклянную стойку, заваленную партитурами, и выдвинул ящик; звук был такой, словно перекатываются камни. Вынув оттуда янтарный слиток, он вложил его в мою ладонь. Слиток пах маслом и смолой. Вид у мамы был счастливый (здорово, когда твоему ребенку показывают что-то, что может изменить всю его жизнь), а старичок показал мне, как проводить этим слитком по смычку, вверх и вниз, то медленно, то быстро. От канифоли смычок становился липким, что позволяло ему лучше сцепляться со струнами виолончели, производя чистый и красивый звук. Мне велели делать это всякий раз перед игрой, и, разумеется, я послушно исполняла указания; кажется, я и занималась только затем, чтобы был повод натирать смычок канифолью.

Еще он дал мне кусочек горчично-желтого фетра. И кусок канифоли, и фетр хранились у меня в маленькой обитой бархатом шкатулке с крышкой, встроенной в футляр виолончели. Самой себе я казалась весьма серьезной и взрослой. Но если я чему и научилась за тот год, что играла на виолончели, то это был не Бах, а ритуал натирания смычка канифолью. Инструменты позволяли проникнуть в самую суть музыки, давали ощущение контроля над чем-то невероятным и глубоким. То же чувство я испытываю и по отношению к серебряному стаканчику, в котором Томас хранит медиаторы для своей гитары. Этот стаканчик стоит у него в комнате. Внутри лежат медиаторы средней жесткости – всегда наготове. Разноцветные рифленые кусочки пластика ждут, когда их выберут и начнут играть, чтобы окунуться в бездонный водоворот животворящей музыки в «поисках эмоций».

И напоследок…

Готовясь к написанию этой книги, я много думала о религии – частенько даже ночью не могла сомкнуть глаз. Я думала обо всех религиозных символах и атрибутах – о площадях и ковчегах; о цитатах и главах, написанных стихами; об учениях, неписаных законах и священных книгах; о рясах и посохах, что хранят под скамьями; о ритуалах, традициях и поклонении. Даже если принять во внимание сложности, сопутствующие религии с начала времен и до наших дней, в этой сфере уют тоже вполне достижим. На первый взгляд главный элемент уюта в религии – связь. Принадлежность церкви, синагоге, мечети, связь с ее духовными лидерами, с молитвой, Богом и собственной сутью. Но все это было слишком велико и необъятно для моего восприятия.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?