— Что же ты ответила? — тихо спросил Громов, заставляя свой голос звучать ровнее и спокойнее.

— Я стукнула его и сбежала из машины… — Наталья важно кивнула, — ибо нечего на меня бедную покушаться!

— Попробуй не согласиться, — потянул Михаил, и проследил за взглядом девушки.

Она снова поглядела на кресло, и он кивком головы предложил ей пересесть, а затем и сам опустился в соседнее, у камина. Наталья благодарно устроилась, теперь любуясь огнём в камине.

— Ты не считаешь, что я была не права? — осторожно спросила девушка.

— Нет.

— И я не была непростительно безответственна? — ещё более медовым голосом поинтересовалась Наталья.

— Разве что немного, — вздохнул Громов.

— Это когда же? — встрепенулась гостья.

— Когда вздумала валяться в холодном снегу, ожидая неизвестно чего, — проворчал Михаил.

— С каких это пор Михаил Громов стал «неизвестно чем»?

— Смеешь утверждать, что знала о том, что я окажусь на этой дороге? — с улыбкой в голосе отозвался Михаил.

— Так и было! — хмыкнула Наталья.

— Врёшь ведь! — возмутился мужчина, хотя взгляд искрился теплом.

— Никогда!

Время шло к полночи, незамеченное ни кем, вскоре и новый год начал свой отсчёт, но они не заметили этого, для них время текло иначе, особым образом. Камин согревал своим теплом, сверкая тёплыми всполохами пламени, это успокаивало, как и сидящий рядом мужчина. Наталье нестерпимо захотелось прикоснуться к нему, и словно читая мысли гостьи, Михаил протянул к ней руку. Девушка доверчиво протянула свою в ответ, и неожиданно он потянул её к себе, затем усаживая на свои колени. Наталья замерла, оглушённая его близостью, желая этого и смущаясь одновременно, теперь просто ожидая, что за этим жестом последует.

— Ты так и не притронулась к торту, — усмехнулся Громов.

— А он прошлогодний… — вздохнула девушка, только сейчас замечая, какое время показывали часы на каминной полке.

Мамочки, за разговорами они пропустили полночь, хотя, разве захотела бы она что-то изменить, даже будь у неё такая возможность? Вот уж нетушки!

— Прошлогодний? — приподнял бровь Михаил.

— Так и есть, сам купил его ещё в декабре прошлого года, — деловито заявила Наталья.

Громов усмехнулся, и она тут же поинтересовалась причиной, на что мужчина ответил:

— Выходит…

— Что? Что, выходит? — Наталья немного склонилась к нему, и Михаил снова улыбнулся, легко касаясь ладонью её щеки.

— Выходит, что мы знакомы уже второй год.

Опять подшучивал над нею? Наталья боялась пошевелиться, и развеять это волшебство, а он лишь провёл пальцами по её открытой шее, вынуждая склонять голову набок, позволяя эту ласку.

— Выходит, что так… — на выдохе произнесла девушка, — иногда мне кажется, что даже дольше.

— Должен признаться, что чувствую то же, — проговорил Михаил слегка охрипшим голосом, — а порой кажется, что всё лишь странный сон, и он вот-вот кончится.

Он принялся поглаживать волосы Натальи, перебирая прохладные золотистые пряди, и она устроилась удобнее у него на руках, затем прильнув и словно подтверждая право этого мужчины касаться её. Громов откинулся на мягкую спинку кресла и расслабленно вздохнул, просто согреваясь присутствием девушки, понимая, что это чувство пьянило более чем выпитое вино.

— Ты ведь не исчезнешь? — тихо спросил он.

Наталья молча покачала головой, не найдясь, что ответить. Слова отчего-то не шли с языка. Рука Михаила медленно скользнула по её телу, вызывая у девушки трепет от наполнявшего её тёплого чувства. Наталья опустила ладонь ему на грудь и замерла, ощущая биение сердца. Михаил подался вперёд, и его рука накрыла её ладонь, а тёплое дыхание коснулось уха девушки, когда он проговорил:

— Ты хочешь ко мне прикоснуться?

Голос звучал глухо и тихо, и она только в волнении выдохнула, понимая, каков был ответ. Наталья подняла к Михаилу взгляд, любуясь тем, как в серых глазах мужчины вспыхивали и гасли удивительные искры. Или же это было лишь её разыгравшимся воображением? Она рискнула расстегнуть несколько пуговиц на его рубашке и с замирающим дыханием коснулась ладонью груди Михаила, ощущая тепло его кожи, и размеренную пульсацию сердца. Поощряя её робкое стремление к близости, Громов провёл губами по нежной шее девушки, обдавая её своим тёплым дыханием:

— Ты пахнешь как солнце, и светишь, как солнце…

Его слова пьянили, словно выпитое шампанское. Наталья стала храбрее, и её рука скользнула под его рубашку, туда, где перекатывались стальные мускулы, и ей вдруг стало трудно дышать. Магия подобных прикосновений была ей незнакома. Наталья задохнулась от удивления, ощущая под пальцами обволакивающий жар мужского тела.

Михаил приподнял её подбородок. В глазах девушки он видел лишь самозабвенный восторг и восхищение, каждый раз не перестававшее удивлять его. Наталья прильнула к нему, одной рукой обнимая за шею, второй не желая отстраняться от разгорячённой груди мужчины. Михаил привлёк её к себе, и наконец, припал к её губам. Он прижал девушку ещё крепче, и она упоённо отвечала на поцелуй, который становился всё глубже и требовательней. Затем Громов отстранился от Натальи, только затем, чтоб медленно поднять её руки вверх и стянуть мешавшую кофту, которую сам вчера выбирал, надеясь, что подарок понравится.

Теперь ладони Михаила скользнули по её груди, укрытой только тонким белоснежным кружевом, и Наталья, находясь во власти неведомого ранее восторга, лишь покорно принимала его ласки. Она всем своим существом тянулась к нему, невпопад отвечая, когда Михаил что-то хрипло произнёс, но слова сейчас не имели значения для неё.

С её губ сорвался тихий стон, когда его пальцы легко опустили бретели бюстгальтера. В следующее мгновение Михаил склонился к ней, и теперь уже губы касались её груди, где только что были его ладони. Наталья выгнула спину, и её пальцы окунулись в прохладу его волос.

— Ты и на вкус как солнце… — Михаил осыпал поцелуями шею девушки, затем вновь припадая к губам, и подхватил её на руки, следом направляясь к лестнице.

Сверкающие огни ёлки, и мягкий кружащийся снег за окнами, волшебным водоворотом увлёк Наталью, заставлял голову кружиться, а руки крепче обвивать шею Михаила, пока он поднимался по ступенькам, относя её в свою комнату. Мужчина толкнул ногой дверь, и вошёл, затем подходя к большой кровати, и опустил Наталью на мягкую постель.

Свет он не включил, и теперь, при свете луны, разметавшиеся пряди волос девушки казались серебряными. Она была восхитительна перед ним, в этом простом доверии, и так открыта в своём желании, сейчас глядя на то, как он расстегивал оставшиеся пуговицы на рубашке. Михаил снял её и бросил на кресло.