я поровнее велела стены мазать, а потом и известкой побелить — чем не палаты каменные?

— Это точно, сударыня, изрядный домичек вы себе справили. Вряд ли долговечный, конечно… ну так бабы деревенские хоть каждое лето могут обновлять, то денег не стоит.

— Ваша правда, Савелий Карпыч. Если будет любопытно, я вам и другие вещи покажу, что с умных советов людей постарше завела.

После этих слов и второй рюмочки я уж велела подавать обед. Савелий Карпыч совсем размяк и приступил к более серьезному вопросу.

— Я тут насчет вашей замечательной винокурни, Эмма Марковна, — сказал урядник, опрокидывая третью чарочку ее продукции под горячие щи, конечно же со свининкой. — Недурственная, право слово, недурственная. Не казенный завод. Так сколько вы накурили-то, бочек десять?

— Ну что вы, — расплылась я в улыбке, почти скрывшей тревогу, — слухи о моей производительности сильно преувеличены. Пожалуй, даже вдвое, — добавила я. И пожалела.

— Пять-шесть бочонков, — сказал гость при исполнении. — И как же вы их употребили?

Дальше был по-прежнему вежливый, но все же неприятный разговор за очень приятным угощением. Я уже через неделю помещичьей жизни поняла, что сама могу угощаться ржаным хлебом с пустыми щами, но на случай таких визитов необходим стол премиум-класса. Маринованные и соленые грибочки (были и те и те, я просто отобрала лучшую продукцию и держала в отдельных крынках), такие же представительные огурчики, копченые лещи и уже созревший окорок. Кроме того, жертвой визита урядника стала курица, спешно зажаренная в кляре.

Что же касается самого разговора, то он стал своеобразной лекцией о помещичьем винокурении, которое, как я услышала от урядника, допустимо только для личного употребления, но не коммерческого.

— Я и не сомневаюсь, Эмма Марковна, — продолжал Савелий Карпыч, с аппетитом обгладывая куриное крылышко, — что вам столько хлебного вина… ну, сами понимаете. И гости, как слышал, к вам редкость. Все равно не верю слухам, будто вы ваше хлебное вино продаете мужичкам, своим, да и соседским. Иной на моем месте это корчемством бы назвал.

Так-так-так. Интересно, кто же такой слух пустил или запустил в официальные инстанции? Селифан? Дарья Сергеевна?

Впрочем, урядник не стал сосредотачиваться на слухах и сразу же перешел к тому, что следует делать с излишками вина. Их следует продавать казне. Гость изъявил готовность увезти три, ну, хотя бы два бочонка. Пришлось поторговаться. И продемонстрировать, куда еще я употребляю спирт собственного производства. Так что Савелий Карпыч, поохав и поахав от восхищения, велел унести себе в пролетку еще две лампы моего изготовления. И «светильный спирт» специального рецепту, за которым он обещал присылать мужика по-соседски, с честной ценой, буде этот выгорит. Один бочонок все же ему в бричку пришлось откатить.

Что поделать, так принято. Не деньгами, так подарками дружить с чинами.

— Этот еще ладно, — позже сказала Павловна. — Лампами прорву-то ненасытную заткнул и вопросов задавать не стал. И дела нашлись на стороне, не стал тут ночевать, исправника дожидаться. Вот про того слухи ходят… Считайте, барыня, ворон улетел, теперь коршуна ждем.

— Какие слухи? — спросила я, слегка вздрогнув от орнитологической метафоры.

— На прошлой неделе в имении майора Бродникова псарь утоп. Ну, или утопился — слухи ходили, будто мужик за чистокровной сукой недоглядел, до нее безродный кобель дорвался. Ну и барин-то взыскивал с псаря, взыскивал, пока тот не утоп. Так этот начальник дотошным оказался. Горе было и барину, и дворовым…

Какое было горе, Павловна рассказать не успела. Алексейка доложил о новом визитере.

Глава 31

— Капитан-исправник, Орлов Михаил Федорович, — доложил Алексейка.

Сердце дернулось, метнулось в горло и забилось там испуганной птицей. Михаил Федорович? Совпадение? Так звали мужа. Только фамилия другая. Ну так и век иной.

Алексейка тем временем тихо добавил:

— Тут не курочку, тут порося надо жарить.

Сначала я решила, что чем выше чин, тем выше гастрономический запрос. Однако, когда новый официальный гость появился на пороге, я поняла, что его одна курица могла бы и не насытить.

Михаил Федорович был очень высок, слегка грузен и категорически нетороплив. Совсем не похож на быстрого в движениях и мыслях Мишеньку. Как жаль…

Он поздоровался со мной, сбросил шинель на руки Алексейке, снял фуражку, перекрестился перед иконой.

— Славная осень, Эмма Марковна, не правда ли-с? — сказал он. — Ни дождей, ни грязи.

Я согласилась насчет погоды и предложила гостю рюмочку с дороги. Тот покачал головой.

— Благодарствую. Не сейчас, сударыня. А вот если бы вы меня кофейком угостили, был бы признателен.

Девчонка-горничная помчалась на кухню с приказанием. Кофемашины у меня нет и пока что не предвидится — хотя заказать мастерам френч-пресс было бы можно. Так, надо эту мысль запомнить на ближайшее будущее. А пока в печи большой чайник, чтобы был кипяток хоть для чая, хоть для кофе. Поэтому ждать пришлось не больше пяти минут.

Эти пять минут гость молчал. Неторопливо прогуливался по гостиной — под его сапогами скрипели половицы, поглядывал на стены, то ли мурлыкал, то ли насвистывал что-то. Явно интересовался моим бытовым благоустройством, но помалкивал.

Я тоже присматривалась к нему. Немолодой по нынешним меркам, но, несмотря на уже наметившуюся грузность, неплохо сохранившийся мужчина. Щеки выбриты до синевы, усы приглажены, но почему-то ему не идут. Одна пуговица на мундире пришита особо крепко, но коряво — неужели сам? Или денщик безрукий? Следы недавно стертой грязи на коленях. Уж не побывал ли он на месте происшествия прежде визита в поместье?

Внесли ароматный кофейник.

— Вам с сахаром? — спросила я.

— Да, и побольше, — широко улыбнулся гость. — Вы же мое имя знаете, а Мишки сладкое любят.

— Ой, — не удержалась я, — мой муж так же говорил.

Ляпнула и почувствовала, как сжалось сердце. Михаил Федорович… капитан-исправник. Я в нынешних чинах не очень разбираюсь — собственной памяти и знаний истории не хватает, а Эммочке было неинтересно. Но кажется, что это кто-то поглавнее простого полицейского следователя. Имя и профессия совпадают… ах, если бы. Но увы.

Капитан-исправник на миг застыл, взглянул на меня с удивлением. Потом вспомнил, кивнул.

— Да, достойный был человек ваш покойный супруг. Я и от малинового варенья не откажусь, — продолжил он с прежней улыбкой, — хотя его положено с чаем.

Кофейничал гость недолго. Встал, дождался,