Старичок вопроса не понял и виновато улыбнулся. А в комнатку незаметно вошла невысокая худенькая женщина средних лет.

– Ребята, что вы хотите?

– Здрасьте, – сказал Ромка и не стал скрывать своего изумления: – Мы пришли узнать телефон Риммы Ивановны. Попросили поискать, а он нам сразу его дал. Откуда он мог узнать, что мы к нему придем?

– О вас он ничего не знал, а вчера весь вечер искал свою тетрадку и говорил, что к нему должна прийти красивая девушка. Она тоже у него телефон и адрес Риммы Ивановны спрашивала.

Ромка вскинул голову и схватил женщину за руку:

– Девушка? А какая девушка?

– Не знаю, я в это время на рынок отходила и ее не видела.

– А снова она приходила? Взяла адрес?

– Папа, к тебе та девушка сегодня приходила?! – еще громче, чем Ромка, крикнула женщина.

Старичок закивал.

– Ну, значит, я в это время снова в магазин отошла.

– А какая девушка? Как ее звали?! – заорал Ромка прямо старику в ухо.

Лешка поморщилась. Неужели они всегда так общаются? Но дочь старика порылась в небольшой тумбочке, нашла какой-то крючочек телесного цвета и со словами: «Он его не очень любит», – подала отцу. Старичок приладил крючочек к правому уху. Слуховой аппарат, догадалась девочка.

– Какая девушка к вам приходила? Как ее звали?! – заметно волнуясь, снова проорал Ромка.

Старичок чуть дернулся, дотронулся до уха и попросил:

– Пожалуйста, говори теперь тише. Что ты хочешь узнать?

– Как звали ту девушку? – четко, раздельно и спокойно спросил Артем.

– Она представилась, но я не расслышал.

Был без своего аппарата, поняли ребята, а Артем задал новый вопрос:

– А вы не спросили, зачем ей адрес Риммы Ивановны?

– Спросил. Она сказала, что хочет с ней повидаться, потому что когда-то жила в ее доме. Я попросил привет передать. А имя…– Лицо старика вдруг оживилось: – А ведь я ее имя видел!

– Как это – видели? – не понял Ромка.

– А она свою тетрадь уронила, а там и фамилия ее, и телефон, и еще что-то на первом листе было, – разъяснил старичок. – Но я успел прочитать только имя.

– Ну и как же ее звали?! – юный сыщик не сдержался и снова повысил голос.

Бывший библиотекарь открыл было рот, но ничего не сказал, а покачал головой:

– Не могу вспомнить. А ведь еще подумал, что оно у нее, как у певицы, знаменитой очень. Только по телевизору она не поет.

– У какой певицы?! – в один голос вскричали друзья.

Старичок поморщился, но не ответил, и лицо его снова сделалось виноватым.

– Погодите немного, – попросил он. – Я вспомню.

Дети замерли в ожидании. К комнате воцарилось молчание, первым его нарушил Ромка.

– А долго ждать? – шепнул он дочери старика.

– Кто ж его знает? Он, возможно, и вспомнит, но не сразу.

– И когда же? – в нетерпении дернулся Ромка.

– Может, через час, а может, и день целый понадобится, а то и больше. Но раз задали ему задачу, будет стараться, – ответила дочь и вышла из комнаты.

– Нет, это нам не годится, – юный сыщик покачал головой и, попросив у старика листок бумаги, присел за стол, чтобы переписать координаты Риммы Ивановны. Адрес ее был написан крупными, чуть ли не печатными буквами, а телефонный номер зачеркнут. Ромка посмотрел листок на просвет, но ничего не разобрал: некоторые цифры были не просто вымараны, а выдраны вместе с бумагой.

Поблагодарив Владимира Владимировича, он захлопнул тетрадку и вышел из комнаты. Дочь старика он нашел на кухне.

– А кто в поселке знает, что ваш отец был знаком с Риммой Ивановной?

Женщина пожала плечами:

– Да многие. Какая это тайна? Она к нему в библиотеку за книгами ходила, а когда он перестал работать, стала бывать здесь.

– И, значит, эта девушка могла узнать об этом от кого угодно, – подытожил юный сыщик.

* * *

Несмотря на то, что глуховатый старичок не смог припомнить самого главного, Ромка не расстроился, а наполнился оптимизмом.

– Медленно, но верно мы движемся к цели, – очутившись на улице, заявил он. – Знаем теперь, что это девушка, а не мужчина, что ей тоже зачем-то нужна Римма Ивановна. А как вы думаете, о какой певице он говорил?

– Об Алле Пугачевой, о ком же еще, – пожала плечами Лешка. – Знаменитей не придумаешь, и не поет больше. Хотя, говорят, еще запоет.

У ее брата глаза на лоб полезли.

– Ты что же, думаешь, что это… Это почтальон? – поразился он и, крепко сжав губы, потер лоб. – А что, подходит, вполне. Она давно мне примелькалась. Куда не пойдешь – везде она.

– Точно, будто преследует, – сказал Артем.

– А еще, – вспомнила Лешка, – она на холме была, когда вы засаду устраивали. Я туда с Диком поднималась, а она – мне навстречу. А потом она еще и по нашей улице проехала, но в дом не полезла, потому что понимала, что я все сверху вижу. И духами хорошими пахнет. Откуда они у нее?

– И бивень она наш видела… Помните, как он ей под ноги подкатился? И газету! Она же мимо нас проходила, когда Жан-Жак читал ту заметку… Елки-палки, каким же я был слепым! Лешка, а ты-то чего до сих пор молчала? – накинулся на сестру Ромка.

– Ну, не знаю. Во-первых, ты меня убедил, что это Валера, а во вторых… Знаешь, она мне понравилась. Лицо у нее приятное, и улыбка…

– Лицо, улыбка! – передразнил Лешку брат. – Между прочим, я от теории Ломброзо, от его утверждений, что у преступника и внешность должна быть соответствующей, давно отказался. Преступник может быть обаятельным и умнейшим человеком. И с Пушкиным я не согласен. Помните, он в своей маленькой трагедии «Моцарт и Сальери» говорит, что гений и злодейство – две вещи несовместные. Так вот, не прав Пушкин. Гениальность со злодейством еще как совмещаются, и чем талантливее человек, тем изощренней его преступления.

– Философ, – усмехнулся Артем, а Лешка, не дослушав Ромкиных рассуждений, побежала назад к старичку. К счастью, он еще не успел снять с уха свой аппарат.

– А девушка была какой?

– Молоденькой и очень вежливой, – улыбнулся он.

– А лицо? А волосы?

– Волосы светлые, красивые. И сама красивая.

– Понятно. Только вы никому не говорите, что мы у вас были, ладно? – доверительно попросила Лешка.

– Мне забыть нетрудно, – грустно пошутил старичок.

Ромка с Артемом тоже вернулись в этот дом, но только подошли не к старику, а к его дочери.

– Вы не скажете, где живет почтальон? – спросил Ромка.