Разведчики дружно захохотали, а Петр, утирая слезы, пояснил:

– Самовары на колесах делали в прошлом веке. Снаружи ты видишь кожух, за ним через полметра находится корпус топочной камеры!

– А топочная камера изнутри выложена шамотным кирпичом! – добавил смеющийся Костя.

– Хочешь сказать, что там вообще нет воды? – с сарказмом в голосе спросил партизан.

– Над огнем закольцован пучок дюймовых труб, в нижних бежит вода, а верхние уже с паром, – ответил Петр.

Партизаны примолкли; пробей противотанковое ружье оба стальных корпуса с кирпичами – не факт, что пуля попадет хоть в одну из труб. Наконец один из них решился на главный вопрос:

– Куда надо стрелять?

– Впереди над тележкой установлены цилиндры, туда и бей. Сделаешь дырку, и весь пар со свистом уйдет, – пояснил Петр.

– Паровая машина! – догадался партизан.

– Мы засядем с двух сторон и превратим оба цилиндра в решето! – повеселев, воскликнул второй.

Олег натер лицо пеплом от костра, затем утерся тряпицей и сразу стал выглядеть в два раза старше. В учебной роте их многому научили; знаючи, уничтожить или повредить технику совсем не сложно. К примеру, как быстро и надежно вывести из строя самолет? Достаточно прострелить одну лопасть винта, и технический персонал провозится с заменой не менее суток.

– Не тяни волынку, Студент, поехали, иначе засветло не вернемся! – позвал возничий.

Олег обреченно вздохнул и взялся за вожжи, он до сих пор боялся лошадей и толком не научился ими управлять. Маленький караван выбрался на проселок, и лошадки затрусили на запах жилья. От опушки леса до шлагбаума почти два километра, но немецкая застава была заметна издали. Подходы ограждали несколько рядов колючей проволоки, по краям дороги настоящие дзоты. Для солдат построили бревенчатый дом, а вместо мансарды оборудовали еще одно пулеметное гнездо.

Со стороны немецкий заслон мог показаться неприступным, даже устрашающим. На самом деле взять его не представляло труда, создатели не предусмотрели защиту с флангов.

– Ausweis![32]– потребовал часовой.

Возничие окружили немца и принялись рассказывать о тяжелой жизни без куска хлеба и валенок.

– Господин хороший офицер, пропустите в город, пожалейте малых деток, без штанов зимой бегают, – настойчиво повторял Олег.

Насладившись пантомимой, часовой грозно приказал:

– Zuruck![33]

Приказ добавил возничим вдохновения, и они продолжили клоунаду на более высоком эмоциональном уровне. Через четверть часа из домика вышел унтер-офицер и указал на кособокий «Opel».

– Laden[34], – распорядился часовой.

Русские дороги в полгода ухандокали немецкий грузовичок. Рессоры правой стороны сломаны, у заднего коренного листа расколото ухо, инвалид, а не машина.

– Много не грузите, – посоветовал мужичок в драном пальто, – прижимистые немцы щедрости не понимают.

Следом за ним подошли остальные мужчины и начали предлагать выгодные адреса покупателей. Олег завязал с посредниками разговор, начал с цен на рынке, затем расспросил о пропусках. Как выяснилось, заветную бумагу выдавали только горожанам, а селянам въезд в Ровно запрещен. В этом и заключалась суть проблемы с дровами. В первые дни оккупации немцы реквизировали всех лошадей, лишив жителей возможности заниматься извозом.

Лошади шлепали по талому снегу, а Олег с удивлением разглядывал деревянные дома частного сектора. Его заинтересовала не архитектура с расписными наличниками, а полное отсутствие заборов. Это желание жителей показать свою любовь к Европе или страх немцев перед партизанами? Впереди показались склады и железнодорожные пути с несколькими вагонами.

– Мы повернем налево к отстойной ветке, а тебе направо, увидишь напротив вокзала! – крикнул бывший сцепщик.

Кирпичный дом с вывеской «Почтово-багажное отделение» стоял на самом краю платформы. До революции мешки с почтой передавали из рук в руки, опасаясь террористов-революционеров и прочих воришек. Олег заехал на платформу и начал заворачивать к широким дверям багажного отделения, но был остановлен полицаем:

– Стоять, а то пристрелю!

Вот придурок! Думал, что спрятался, а самого за версту было видно. При приеме людей на службу немцы выставляли единственный критерий – кандидат должен доказать свою ненависть к советской власти. Таких было достаточно, после ликвидации НЭПа прошло каких-то пятнадцать лет, а раскулачивание закончилось совсем недавно. Профессиональные качества не принимались во внимание, на оккупированных землях отсутствовало понятие «законность».

– Привет! – Олег разгладил полицаю лацкан полупальто. – Тут такое дело, я продаю дрова, ты мне помогаешь и берешь свою долю.

Служитель немецкого беззакония моментально въехал в тему и робко постучал в заветную дверь. Разговор с обитателями почтового ведомства сразу перешел в торг, и Олег поздравил себя с успешным выполнением первой части плана.

– Заноси, – самодовольно заявил полицай, – только никуда не суйся, посторонним вход запрещен.

Отлично! Осталось наладить контакт с немцами и поругаться с этим придурком. Вместе с первой охапкой дров Олег прихватил пук соломы и сразу присел возле печки-голландки. В холоднющей комнате скучал офицер с двумя солдатами и двое гражданских. Второй ходкой Олег растопил буржуйку с еле теплой кастрюлей и принялся заносить остальные дрова. Закончив работу, склонился перед офицером и жалостливым голосом спросил:

– Позвольте завтра привезти дрова, у меня жаркая береза с липой.

– Дорого берешь! – ответил один из гражданских.

– Я? Мне вообще ничего не достанется, полицай всю плату положит в свой карман.

Гражданский аж подпрыгнул и тут же перевел ответ. Офицер схватил Олега за грудки, что-то выкрикнул и сильно тряхнул.

– За обман расстреливают на месте, – последовал невозмутимый перевод.

– Чего мне обманывать? За эти деньги я вам неделю дрова возить буду, только бумагу дайте, чтоб полиция не цеплялась.

Заявление Олега могло показаться опрометчивым, ибо он не знал оговоренной суммы, как не имел понятия о существующих ценах и зарплатах. Немец молча сунул оккупационные карбованцы и указал на дверь. Осталось спровоцировать финальную ссору. При следующем визите «дровосека» полицай обязательно побежит навстречу саням, что позволит его ликвидировать вдали от объекта. Выйдя из домика, Олег умышленно встал напротив окна и протянул полицаю все деньги:

– Сам выдели мою долю.

С самодовольной ухмылкой тот начал пересчитывать блеклые бумажки и тут же был остановлен офицером. Олег приготовился сыграть роль обиженного, что неизбежно приведет к ссоре. Не говоря ни слова, капитан с погонами почтовой службы забрал у полицая деньги и хладнокровно застрелил. Затем повернулся к Олегу и коротко приказал: