— Про шубу Лайтио рассказал?

— Протоколы допросов являются для нас открытой информацией. Сядьте и налейте себе еще чаю.

Я посмотрела в окно. Через жалюзи виднелась запущенная лужайка, посреди которой росла одинокая яблоня. Яблоки начали краснеть, несколько опавших плодов уже лежало на земле. Сороки прыгали по крыше старого, давно не крашенного сарая. Да, жилище Лехмусвуо явно не из тех, что снимают для глянцевых журналов как пример стильного интерьера. Что же ей от меня надо? Я опустилась на диван и взяла чашку. Пожалуй, стоило дослушать до конца.

— Вы сами-то верите, что Аниту убил бездомный алкоголик, чье имя так и не появилось в прессе? — спросила Хелена.

— Я уже не знаю, чему верить. То, что вы рассказали, наводит на другие мысли. Вы сами принимали участие в ее бизнесе?

— Я, честно говоря, не понимаю, почему вокруг этого участка на побережье подняли такой шум. Вообще-то, у меня есть одна теория, и я надеялась, что совместными усилиями мы могли бы ее проверить.

— Какая?

— Не все сразу. Я хотела обсудить еще один вопрос. Вы могли бы заняться обеспечением моей безопасности? Я знаю, что в «Чез Моник» вы построили прекрасную систему и вычислили того, кто портил Монике жизнь.

— Вашей безопасности? Но тогда речь шла об охране целого предприятия, а в вашем случае, как я понимаю, о вас лично. Расскажите, зачем вам это понадобилось?

И я удобно откинулась на спинку дивана. Строить для кого-то систему безопасности — значит работать за зарплату, поэтому я решила не спешить. Лехмусвуо успела завоевать мое доверие: похоже, она тоже любила животных, раз приняла мою историю про рысью шубу.

— Я уже говорила, что недавно развелась. Процесс вышел тяжелым и довольно скандальным. Честно говоря, я просто устала бесконечно тащить на себе все проблемы мужа. Понимаете, когда человек на виду, его легко задеть, облив грязью в прессе. Тику Аалтонен, мой бывший, так и поступил. Не думаю, что таким образом ему удалось очернить меня в глазах избирателей, но он привлек к моей персоне внимание разных подонков. Короче, меня кто-то преследует. И я хочу, чтобы вы выяснили, кто это.

— Преследует? Каким образом?

— И не просто преследует. Он подает о себе знаки. Например, вытаскивает утренние газеты из почтового ящика и кладет на пол в прихожей, хотя дверь заперта. Правда, я не меняла замок, он остался от предыдущих жильцов. Кто-то передвигает горшок с розмарином по крыльцу и ворует яблоки с яблони. А однажды на заднем дворе я нашла мертвого зайца. Я отвезла его в ветеринарную клинику, и там сказали, что его отравили. Иногда по вечерам я слышу шаги вокруг дома, а ведь дом окружен забором.

Я снова поднялась и распахнула дверь на задний двор. Вокруг дома действительно стоял двухметровый забор, но, на мой взгляд, перелезть через него не составило бы труда. Даже то, что он был утыкан шипами, только упрощало задачу, ведь по ним легко вскарабкаться. Можно подпрыгнуть и, подтянувшись на руках, перескочить на другую сторону. Я вспомнила тренировочный забор в Куинсе — из отполированного кирпича, гладкий как стекло, высотой два с половиной метра. Иногда его верхнюю часть усиливали битым стеклом, иногда колючей проволокой под напряжением в восемьдесят вольт. На другой стороне ограды ждали два здоровых добермана. Я всегда справлялась с задачей без травм и ушибов.

— А что за этим забором?

— Такие же дома другого товарищества. Я подходила к тамошним жильцам и спрашивала, не видели ли они здесь чужаков, но никто ничего не заметил.

— Молчание тоже можно купить. Если это ваш муж, вы не пытались добиться, чтобы ему официально запретили подходить к этому дому?

— Нет пока. Боюсь, тогда он начнет еще активнее общаться с бульварными газетами. У нас действует закон о клевете, я и сама над ним работала, но, кажется, он хорош лишь на бумаге. Подонки и дальше продолжают угрожать, убивать и поливать людей грязью, а полиция ничего не может с этим поделать. Хотя мне не полагалось бы так говорить. Просто иногда я чувствую себя совершенно беззащитной.

Она встала и, подойдя к окну, опустила жалюзи.

— Этот Тику Аалтонен ревнив?

У меня был отличный кандидат на роль защитника Хелены — мужчина. Однако Хелена, услышав об этом, потрясла головой.

— Я не хочу видеть здесь никаких мужчин, хочу жить как сейчас. Я так много работаю, что, когда возвращаюсь домой, мне надо побыть одной.

— Но это необычный мужчина.

— Да хоть гей, это не меняет дела. Он все равно представитель другого пола. Да, Тику ревнивый тип и собственник по натуре. Мужчина-телохранитель будет для него как красная тряпка для быка. На самом деле он распустил обо мне слухи, что я лесбиянка и оставила его из-за женщины. Хотя сегодня этим никого не удивишь.

— Речь идет не об обычном мужчине. Это Рейска Рясянен.

— А кто это такой?

У меня не было с собой грима, кепки и усов. Я встала, приосанилась и произнесла низким мужским голосом на деревенском диалекте:

— Меня зовут Рейска Рясянен, я разнорабочий, родом из Каави. День добрый. Мне работенка нужна, а у вас, гляжу, ремонт надо сделать. Или хотя бы вот сарай покрасить, пока дожди не зарядили. Если договоримся, то и траву постригу. Да не волнуйтесь, много не запрошу. У депутата парламента двор должен быть в порядке, а то что люди-то подумают.

Лехмусвуо потрясенно смотрела на меня. Я села как мужик, свесив несуществующие причиндалы, и смерила ее пристальным взглядом.

— А что, баба ничего себе, хоть и тощая больно. Я не знаю, какая там у вас партия. У моего отца небольшое фермерское хозяйство в Каави, так он говорит, что если поле как следует не удобрить, так на нем ничего и не вырастет. Рыси приходят и воруют цыплят со двора. Надо бы курятник поправить.

Тут Хелена Лехмусвуо откинулась назад и звонко расхохоталась. У нее был приятный смех, похожий на звук серебряных колокольчиков. Я помолчала, дав ей вволю насмеяться.

— Что же за типа вы изображаете?

— Да я того… Я же Рейска… Обычный финский парень. Простой и честный. Ну, это… выпиваю иногда, а так очень даже хороший человек.

И я снова превратилась в Хилью.

— А вы никогда не думали, как забавно иногда побыть мужчиной? В некоторых ситуациях даже полезно. Становишься незаметным и можешь спокойно находиться там, где женщина привлекает ненужное внимание. По новорожденным рысятам иногда невозможно определить, кто это, девочка или мальчик. У нас соседи принесли из леса такого котенка и назвали его Инессой, пока не выяснилось, что это Матти. Я ведь тоже немного этой породы. К тому же согласна, что дому не помешал бы ремонт. Кое-где надо покрасить стены. Сколько наверху комнат?

— Две спальни и сауна, которой я почти не пользуюсь. Если останусь жить в этом доме, то сломаю ее и сделаю маленький тренажерный зал.

— Значит, для Рейски места хватит. Тем более что иногда он будет превращаться обратно в Хилью. У вас кто-нибудь остается на ночь?