— У мамы было тридцать пять ножевых ранений. Отец получил пожизненный срок. То, что все произошло в присутствии ребенка, сочли отягчающим обстоятельством.

Я даже не заметила, как передо мной оказалась чашка кофе и десерт. Еще мгновение назад я чувствовала приторный запах теплой крови, а сейчас над столом витал аромат кофе и ванили. Хозяйка подала десерт и вернулась к стойке, но я видела, что она прислушивается к нашему разговору. Судя по возрасту, она должна была помнить тот страшный случай, о котором тогда говорила вся Финляндия. В восьмидесятых годах выходила всего одна вечерняя газета, но ныне известный писатель Мурха-Марккула[9]тогда уже начинал свое творчество, и эта история попала в одну из его книг под названием «Убийство по-фински». Правда, я так и не смогла заставить себя прочитать этот детектив.

Сталь схватил меня за руку и сжал ее.

— Ужасная история!

— В моих жилах течет кровь отца. Я способна на все. — Я не убрала руку, но сжала ее в ответ так сильно, что ему наверняка было больно.

— Ты способна убить?

— Вполне, если обстоятельства потребуют. — Я еще сильнее стиснула его руку, и Сталь ответил мне таким крепким рукопожатием, что я подумала, он просто раздавит мою ладонь в своей лапе.

— Под обстоятельствами ты подразумеваешь крупную сумму денег?

— Да, например. — Я кивнула. — Или необходимость кого-то защитить. Ты наверняка слышал, как матери говорят, что они готовы просто растерзать того, кто обидит их ребенка. Думаю, каждый может убить.

Сталь ослабил хватку, и мне наконец удалось освободить руку. Если бы Давид был женат, то, согласно обычаям своей финско-шведской родни, носил бы обручальное кольцо на левой руке, но никаких колец у него не было. Мне снова привиделся мерцающий перстень на отрубленном пальце матери, и я вздрогнула. Психотерапевт, к которому я ходила, вынужден был меня будить: так громко я кричала во сне, когда он говорил со мной на эту тему. Он сказал, что я еще не готова к лечению, что для выздоровления требуется еще время и специальная терапия. Но больше к тому врачу я не пошла.

Я зачерпнула ложкой ванильный соус и полила им яблочный пирог. Его аромат окончательно прогнал из памяти страшный запах теплой крови. Сталь, не притрагиваясь к десерту, молча смотрел на меня. Неужели бандита из группы Паскевича могла напугать такая история? Ему, должно быть, приходилось слышать и пострашнее, а возможно, и самому в них участвовать.

Стемнело, из-за облаков показалась луна. Я пригубила кальвадос, его мягкий яблочный вкус расслаблял и успокаивал. Сталь раскрошил пирог, так и не притронувшись к нему. Его бокал с ликером уже опустел.

— Твой отец в тюрьме?

— Не знаю и знать не хочу. Я уже сказала, что убить может каждый, все зависит от обстоятельств. И потом, я очень ценю свободу и поэтому в любом случае хотела бы держаться от него подальше. Думаю, даже не узнаю его, если встречу на улице. А ты когда-нибудь был в тюрьме?

Сталь с удивлением взглянул на меня, хотел было что-то ответить, но замолчал, потом снова открыл рот. По радио звучала увертюра к опере «Ромео и Джульетта», и я чуть не рассмеялась: настолько забавным мне показалось сравнение парочки, жившей чуть не пятьсот лет назад в солнечной Вероне, с парой, сидящей в избушке посреди темного леса в холодной северной стране.

— Ты думаешь, что я мог бы быть знаком с твоим отцом? — наконец вымолвил он.

Такое не приходило мне в голову, но, по недолгом размышлении, показалось вполне возможным.

— Я никогда не думала о своем отце. Я же сказала, что для меня он умер.

Яблочный пирог был пропитан необыкновенным карамельным соусом со вкусом гвоздики и корицы. Если его посыпать приправой из сумочки, то Давид ничего не заметит. Ведь достаточно всего щепотки… Мне надо было в туалет, но как я могла оставить Сталя наедине с моим кофе и десертом? Он сидел спиной к хозяйке и легко мог капнуть мне в бокал чего-нибудь. Оставалось одно: все съесть и выпить до похода в туалет. Шампанское закончилось давно, передо мной стоял бокал красного вина и кофе. Я выпила вино двумя большими глотками, затем сразу прикончила кофе. Надеюсь, оно ослабит действие алкоголя.

— Да, отвечаю на твой вопрос. Я никогда не был в тюрьме, если не считать ночь, проведенную в каталажке в Питере. Да и то по недоразумению. Все быстро выяснилось, и наутро меня выпустили. Я, как и ты, тоже очень ценю свободу. Совершенно не переношу, когда мною командуют, поэтому мне и в армии было тяжело. Хотя, конечно, существуют места похуже, чем военный флот. Я проходил службу на море.

— А я как раз прекрасно чувствовала себя в армии.

— Ты служила в армии?

— Да. Почему это тебя удивляет? — Я налила себе еще кофе, хотя и так уже тянуло в туалет. — Армия дала мне отличную подготовку для работы телохранителем. Прекрасное было время. Кстати, я по званию прапорщик.

Давид улыбнулся и допил кальвадос. Я прикончила свой.

— Может, дижестив?[10]

— Нет, спасибо, мне еще ехать на велосипеде домой, не хочется потом из канавы выбираться.

Давид взял мой бокал и запрокинул его, прижимая к губам в том месте, где остался красный след моей помады.

— Зачем тебе ехать домой? У меня в номере две кровати, ты можешь остаться на ночь.

Остатки помады отпечатались у Давида на губах. Если начну его целовать, следы помады будут повсюду — на лице, подбородке, на шее… Стоп. Кажется, я слишком увлеклась ролью соблазнительницы.

— Чего ты боишься? Ты же профессиональный охранник и можешь постоять за себя.

— Да, разумеется. Кстати, у меня черный пояс дзюдо. Не уступлю самому Путину.

— И стрелять умеешь?

— Разумеется. Нас учили.

Давид посмотрел мне прямо в глаза. Я вспомнила дядины слова о том, что пристальный взгляд ломает невидимую защиту человека. Но не опустила взора, позволила ему утонуть в моих зрачках, не отдернула руку, когда он принялся гладить мне ладонь и ласково перебирать пальцы. Наверное, следовало согласиться. Даже у самых крепких мужчин в постели развязывается язык. Я почувствовала, что слишком увлеклась игрой и меня в самом деле тянет к нему. Нет, надо идти. Я выдернула ладонь из его руки.

— Нет, мне пора. Завтра много работы.

— Ну конечно, только по взаимному согласию. Понимаю, ты не готова оказаться в одной постели с малознакомым мужчиной. — Он с легкой улыбкой перевел взгляд на мой живот, потом ниже, и, вспыхнув, я была вынуждена отвести глаза, чтобы он не заметил в них огня.

— Я бы отвез тебя домой, но мы выпили немало вина. Вряд ли в это время суток здесь дежурит полицейский патруль, но принцип есть принцип. Заказать тебе такси?