Рафаэль улыбнулся и посмотрел на меня чуть ли не с восхищением:

– Собираешься доказать, что сам Креван достоин Клейма?

Я нервно жевала губу:

– Конечно, это нестандартный ход …

– Я и сам не люблю стандарты. Но для начала я должен увидеть эту видеозапись.

Ну да.

– Есть одна проблема. – Я снова сглотнула. – Большая проблема. У меня ее нет.

Молчание.

– Муж мистера Берри сказал, что запись у меня. Он так сказал мне по телефону. Креван подслушал, видимо, наши телефоны прослушивались. Но у меня нет записи, и я понятия не имею, где она.

Судя по лицу адвоката, он готов был сжать пальцами мою шею и хорошенько меня придушить, но, к счастью, передумал. Сделал несколько глубоких вдохов, успокаиваясь.

– Мистер Берри навещал тебя дома после суда? – спросил он.

– Нет.

Первые дни дались мне тяжело, я по большей части спала под действием сильных анестетиков, но я знала, что мистер Берри не приходил. Я по пальцам могла сосчитать всех, кто побывал в те дни у нас. Врач. Ангелина Тиндер.

– Тина! – спохватилась я. – Одна из стражей. Добрая.

– Значит, она и передала тебе запись.

Мысли заметались. Это было почти месяц назад. Целая жизнь прошла с тех пор.

– Нет. Она принесла кексы, которые испекла ее дочь. Я еще подумала, как глупо, мне ведь нельзя. Разрешена одна сладость в неделю, и в кексе больше калорий, чем мне положено.

– Значит, в одном из них, – сказал Рафаэль.

– Нет, я отдала их братишке. – Я поднялась, зашагал по комнате. – Мы бы заметили, если бы он проглотил … Что мы ищем, мистер Ангело? Файл? Диск? Чип?

– Скорее всего, небольшую флешку, – предположил он, – или карточку из телефона мистера Берри.

У меня оставалось всего пятнадцать минут.

– Что еще она передала тебе? – настаивал он.

– Я ее даже не видела. – Я изо всех сил ломала себе голову. – Мама не пустила ее ко мне. Сочла это неуместным.

– И ведь правда, – подхватил он. – Совершенно неуместный поступок для стража, и небезопасный. Значит, у нее была на то причина. Видимо, она передала видеозапись твоей маме.

– Еще был стеклянный шар, – спохватилась я. – Стеклянный шар с замком Хайленд внутри. Потрясешь, и сыплются красные блестки, похожие на кровь. Ничего более отвратительного не видела – не могла понять, как ей в голову пришло подарить мне такой сувенир после того, что со мной сделали в этом замке.

– Флешка там, – сказал он, вставая. – В стеклянном шаре, только там. Где он?

Я подозрительно присмотрелась к адвокату. Можно ли все же ему доверять? Я рассказала ему все – не слишком ли много? Лишившись этой записи, я останусь безоружной.

Я изобразила разочарование. Уронила голову на стол, вызвать слезы было легко, в последнее время они так и просились наружу.

– Я его выбросила, – солгала я. – Швырнула об стену, он разбился, и мама выбросила осколки. Несколько недель назад. Теперь уж не найти.

Рафаэль рассердился, но, кажется, поверил. А я тем временем отчаянно соображала, как вернуть шар. Звонить домой нельзя, разговоры конечно же прослушиваются – так Креван и узнал о записи, из моего разговора с мужем мистера Берри.

Какой же я была тогда дурой!

Десять минут в запасе.

Рафаэль выглядел встревоженным. Заставил себя сесть.

– Как я тебе уже сказал, Селестина, я мыслю нестандартно. В этом мое преимущество. Нельзя дожить до моих лет с такой внешностью и не научиться разным приемам борьбы. В юности самое страшное – отличаться от других, но с годами понимаешь: это отличие – твое оружие, твоя броня и сила. Твой дар. Я стараюсь мыслить нелинейно, делать именно то, чего, казалось бы, делать ни в коем случае нельзя.

– А именно?

– Что ты делала последние две недели?

Я нахмурилась, обдумывая этот вопрос. Бежала, пряталась, плакала, жалела себя. Попутно потеряла девственность, но вряд ли он об этом. Подняла глаза, испугавшись внезапно угаданного мной ответа:

– Пряталась от Кревана.

– Именно. Настала пора встретиться с ним.

39

Составив план, Рафаэль пошел в дом за ключом от машины. Телефон он оставил на столе. Я схватила трубку. После того как я позвонила с секретного телефона судье Санчес и стражу Кейт, я опасалась звонить Джунипер с того же номера. Возможно, он уже засвечен. Дедушка говорил мне, что Джунипер работает в городе, в кафе. Поразительно, все живут своей жизнью, только я замерла на месте.

Когда Трибунал предъявляет человеку обвинение, ответчик должен нанять себе адвоката. Если его оправдают, гонорар адвокату заплатит Трибунал, но, если будет вынесен приговор, все издержки ложатся на Заклейменного. Мистер Берри был самым лучшим и самым высокооплачиваемым адвокатом при Трибунале, на это ушли все сбережения моих родителей. Кроме того, моя мама, знаменитая модель, лишилась нескольких контрактов, а некоторые разорвала сама, потому что не желала больше рекламировать «идеальные» продукты, «идеальную» жизнь. Боюсь, она осталась вовсе без доходов. Папа работал на круглосуточном новостном канале News-24 и оказался полностью во власти нового управляющего – родной сестры судьи, Кэнди Креван. Она не позволяла папе отбирать и по-своему комментировать новости, тем более когда основной новостью сделалась его беглая дочь.

Итак, Джунипер нашла работу. Мы обе собирались поработать летом, до поступления в университет, но сейчас это превратилось в семейную необходимость. Джунипер старше меня всего на год, даже меньше, нас часто принимали за близнецов. В те недели, когда пресса осаждала наш дом, Джунипер не раз выступала в роли «ширмы», выходила из дома прямо в лапы фотографов и отвлекала их на себя, давая мне возможность ускользнуть через другую дверь. Но, хотя внешне мы очень похожи, характеры у нас совершенно разные.

Я любила школу, прекрасно училась, а Джунипер учебу ненавидела, ей все давалось с трудом из-за дислексии. Но, хотя оценки у меня были лучше, на самом деле Джунипер умнее. Она проницательна и гораздо лучше разбирается в людях и ситуациях, словно, глядя со стороны, узнала гораздо больше, чем я, всегда живо в чем-то участвовавшая. Она позволяла себе дерзости, сидя за одним столом с Креваном, и мне казалось, она склонна к теориям заговора, как и наш дедушка. В тот день в автобусе мы словно поменялись ролями: это она должна была прийти на помощь Заклейменному старику. Думаю, в каком-то смысле Джунипер стало бы легче, если бы ей поставили Клеймо, потому что она и так всегда чувствовала себя маргиналом. Клеймо стало бы для нее чем-то вроде почетного знака. Я многому могла бы научиться у сестры, если бы вовремя прислушалась. И мне так не хватало ее теперь.

Я звонила ей дважды в то кафе из дедушкиного дома. Только один раз она сама подошла к телефону, и я быстро положила трубку. Мне нужно было услышать ее голос, ничего говорить я не посмела, чтобы не подвести сестру. Но, если Трибунал проверит исходящие звонки, что тут странного, если дедушка позвонил внучке на работу.