на неуловимые касания крыльев бабочки поцелуи, влажные прикосновения языка и будоражащее дыхание. Едва я погружалась в негу, он прихватывал мою кожу, впрыскивая в кровь отравляющий меня страстью яд. Яд, заставляющий забыть, что за пределами этой комнаты существует хоть что-то.

— Ты садист, Марчелло, — задыхаясь от очередной пробежавшей телу жаркой волны, прошептала я.

Виктор грубо дотронулся до моего рта. Надавливая, вынуждая раскрыть губы, очертил их и толкнул меня вниз.

— У тебя сладкий рот, — ладонь его легла на моё плечо. Он надавил сильнее. — Такой рот создан, чтобы дарить удовольствие, — не убирая руки, расстегнул ремень. Пряжка лязгнула прямо перед моим лицом, сердце забилось у горла, упало в живот и стукнулось о рёбра, когда вслед за пуговицей он расстегнул ширинку.

— Подари мне удовольствие, — рокочущий голос, каким змей мог бы искушать Еву в райском саду.

Мягко Виктор подтолкнул меня вперёд, и я инстинктивно упёрлась ладонью в его бедро. Стоя перед ним на коленях, подняла взгляд, собираясь возразить.

— Давай, — губы едва шевельнулись.

Он опять подтолкнул меня, собрал волосы и пропустил между пальцев. Не отпуская, сдавил сильнее. Я подползла ближе к нему. Ещё раз заглянула в темноту зрачков, вспоминая строчку подписанного вчера соглашения. Но не оно было главным — главным было то, что сейчас творилось внутри меня.

Нерешительно я погладила Виктора по бедру, услышала, как он с шумом втянул носом воздух и, опустив вниз его джинсы, мягко лизнула тёмную дорожку волос. От пупка вниз, до самой резинки белья, стягивая его и продолжая путь губами. Всё ниже и ниже. Обхватила плоть и протяжно застонала, ощущая в своей ладони твёрдую мощь.

Пальцами погладила набухшую венку у основания и тут же поцеловала. Обхватила сильнее и провела по всей длине.

— Возьми его, — прорычал Виктор, подталкивая меня.

Голос его сел, превратился в пугающий звериный рык. Пряди моих волос свисали меж его пальцев, под коленями комком лежало платье… то самое, которое через несколько месяцев мир увидит на одной из знаменитых моделей.

Я неловко облизнула головку. Несколько раз быстро коснулась и, приоткрыв рот, обхватила губами.

— Чёрт подери… — хрипло, сжимая мои волосы сильнее. — Да, давай, — толкнулся бёдрами вперёд. Не слишком сильно, но от неожиданности я едва не поперхнулась.

Вик негромко застонал. С наслаждением погладил меня по щеке и опять подался вперёд. Сделав несколько движений рукой, я принялась ласкать его. Трогала языком, стараясь взять как можно глубже. Весь мой ничтожный опыт превратился в пшик. Подчиняясь одной только интуиции, я водила рукой туда-сюда, слегка отклоняясь и снова подаваясь к нему. Чувствовала его вкус и понимала, что живот от этого сводит всё сильнее.

— Глубже, — насадил он меня, проталкивая член в горло. Дыхания не хватало, я ухватилась за его бедро, а он толкнулся снова. — Ты не знаешь себя, — рыкнул, дёрнул назад и опять на себя. — Не знаешь своё тело, не знаешь свой рот, — обратно.

Я мотнула головой, и он резко дёрнул за волосы. Заставил посмотреть на него.

— Что ты знаешь? Ты знаешь, что ты за женщина? Для чего создана? Ты вообще знаешь, для чего создана женщина?

Переведя дыхание, я вытерла губы. Он обхватил мою голову обеими ладонями. Только что он держал меня грубо, жёстко, теперь же гладил пальцами по вискам, по линии роста волос.

Я сама потянулась к нему. Дотронулась до мошонки и стала поглаживать. Губами по животу, опять по тёмной дорожке до ямки пупка и вниз, пока не достигла плоти. Не торопясь, языком по спирали и ниже, заменяя пальцы. Чувствовала его, его напряжение, его мужскую силу и продолжала, откинув лишнюю и неуместную скромность. Языком и пальцами… Взяла в руку и провела быстро, ещё быстрее и совсем медленно, а потом языком. В себя. Языком и губами…

— Да… — тяжёлое дыхание. — Да… — его стремительный шумный вдох, когда я, отодвинув кожицу большим пальцем, плотнее обхватила головку. Облизала. Поглаживала его пах и брала всё глубже. Слышала, как он дышит всё прерывистее, как урчит величественным тигром и сипло постанывает. Внутри меня всё давно превратилось в лаву. Между ног ныло и болело. Соски требовали ласк и поцелуев.

— Марин… — он дёрнул меня за волосы. Швырнул прямо на подиум и оказался сверху. — Мари-и-ин… — склонился и, подхватив нижнюю губу, впился в рот.

Я выгнулась, возбуждённая до предела, ловила его поцелуи. Мой персональный ураган. Мой персональный демон.

— Твой рот прекрасен, — глубокий, ласкающий поцелуй. — Твоё тело прекрасно. Только не притворяйся, — поцелуй в ключицу. Ниже — в ложбинку меж грудей. Я почувствовала, как он стянул с меня трусики, как коленом развёл ноги.

— О, Господи! — закричала, изгибаясь, когда он оказался внутри.

Казалось, лампочки, светящие над нами, разом вспыхнули и рассыпались. Шире разведя ноги, я схватилась за его плечи. Подставила губам шею, грудь. Всхлип, его толчок… Водила ногтями по его спине, цеплялась за него, не желая ничего — только чувствовать. Была ли я настоящей в этот момент? Притворяться я просто не смогла бы. Он бы не дал, не позволил.

— Тебе хорошо? — не останавливаясь, беря меня яростнее и яростнее. Никаких ухищрений — только он и я. — Говори! Тебе так хорошо? — с рыком мне в губы. Приподнял мою голову и впечатал в рот короткий, грубый поцелуй. — Хорошо? — пальцы ниже на груди, быстро по соску. — А так?

— Да, — с его выпадом я опять закричала. Царапнула его и потихоньку захныкала, скользя стопами по полу.

— Да… — уже его хрип мне в скулу. Всё быстрее и быстрее, пока лампочки не превратились в сплошное светлое марево.

Скатившаяся с его лица капля упала мне на губы. Я слизала её, подтянула его к себе и укусила за подбородок. Прошлась губами по шее, поймала ещё одну. По плечам, чувствуя влажную кожу. Стон, горячее дыхание… Мышцы его бугрились, перекатывались, вдохи смешивались с моими, выдохи были едины, как и ритм,