— А что, похоже, что я хочу высказаться? Я вас слушать собрался. Говорите, вперед.

— Хорошо. Объясню еще раз. Уезжаем на два дня в Милан. Необходимо полностью обновить Есении и вам гардероб.

— А мне зачем? — брат всполошился и выпрямился в кресле, где до этого сидел более расслабленно. Метнул на меня недоуменный взгляд. Но я и сама ничего не понимала. Никак не ожидала, что брату придется в чем-то участвовать.

— Вы наверняка в курсе последних новостей о якобы гибели кандидата в мэры. Но не знаете, как это событие может повлиять на выборы. Чтобы их выиграть, придется использовать все имеющиеся у нас ресурсы, удвоить усилия. Когда кандидат «воскреснет», нам придется столкнуться с повышенным вниманием прессы. Нужно сместить фокус. Брат невесты с ограниченными возможностями будет смотреться выигрышно. Кирилл Святославович, имея такую сестру, как Соня, славится своими пожертвованиями в различные фонды. И новый взнос будет смотреться как нельзя кстати.

— Подождите, я не понимаю, — перебила я словоизлияния Нелли. — Вы хотите использовать недуг моего брата как средство для продвижения Кирилла?

— Зачем смотреть так однобоко? — Нелли едва ли не закатила глаза, объясняя со вздохом: — Помогать больным людям не зазорно. В случае Кирилла Святославовича эти взносы выглядят совершенно естественно. Это называется правильное использование ресурсов, а не игра на публику. Никто не сможет упрекнуть нас в нечестности.

— Я не буду изображать роль циркового уродца, — начал возмущаться брат, но я шикнула на него, невольно понимая правоту Нелли.

— Что конкретно придется делать Саше? В чем участвовать?

— В первую очередь в фотосессии для интернет-страницы Кирилла Святославовича. По возвращении из поездки будет организован прием в честь грядущей свадьбы. Также несколько публичных мероприятий: посещение интерната, дома престарелых, интервью для нескольких известных изданий… Они уже вовсю борются за право стать первыми. Скучать нам не придется.

— Я не буду… — продолжал бубнить Саша, но Нелли явно не собиралась с нами нянчиться, поднялась со стула, небрежно поправила волосы в идеальной прическе и смерила нас взглядом строгой учительницы.

— Есения, прошу тебя вразумить брата. У меня совершенно нет времени объяснять что-то сверх того, что я уже сказала. Пиар-кампания должна быть гибкой. Я тоже не в восторге от того, что приходится ее перекраивать и полностью менять все даты и договоренности. Но я не жалуюсь, а просто работаю. Но я не обязана тратить время на бесполезные разговоры. Приятного дня!

— Есь, ну серьезно! Что это за бред! — вспылил брат, стоило Нелли скрыться из гостиной.

— Саша, извини, я не ожидала такого расклада, но разве плохо, если ты поучаствуешь в публичной жизни? Чего ты боишься? — с участием спросила я, поглаживая его по напряженному плечу. — Думаешь, кто-то будет смеяться над тобой? Зачем сравниваешь себя с цирковым уродцем? Мне больно это слышать. Я никогда бы не подумала даже считать тебя или подобных тебе в чем-то уступающими другим. Разве ты считаешь Соню цирковым уродцем, считаешь, что Кирилл таскает ее с собой ради развлечения публики? Уверена, что он не хочет прятать свою сестру, как и я не хочу прятать тебя, а буду только рада, если ты на всех этих публичных мероприятиях окажешь мне поддержку. Я буду себя чувствовать не так одиноко. Честно, мне очень страшно от всего того, что предстоит. Пожалуйста, не бросай меня, Саш.

От собственной проникновенной речи на глаза навернулись слезы. Я не кривила душой, но сказала далеко не все. Брат стал затворником, во всем видел только темную сторону, на глазах превращался в молодого старика. Во мне возродилась надежда вылечить его, и я очень надеялась, что участие в публичной жизни пробудит его дремлющую энергию, заставит встряхнуться и осознать, что у него еще все впереди.

— Я ничего не боюсь, но не привык плясать под чужую дудку. Она же только озвучила, что мы будем участвовать в мероприятиях, но эта стерва не сказала, что и говорить придется по написанному, врать простым людям. Уверен, они во всем этом собаку съели, твой Булацкий и его сестричка-мажорка, а мы из народа. Разве тебе не претит участвовать в политической кампании бандита? Это же бред сивой кобылы, Есь!

— Саш, ты так все переворачиваешь, что я прямо и не знаю! — разозлилась я. — Ты прости меня, конечно, но ты прямо злобой пышешь. Они, мы, стерва, бандит, мажорка! Разве тебя здесь обижали? Если да, то скажи мне. На данный момент последовало только предложение слетать за границу, и я уже молчу, сколько раз я касалась темы твоего лечения. Ничего плохого тебе не предлагает никто! Какая альтернатива, Саш? Сидеть дома и чинить чужой металлолом?

— А, сестричка, вкусила богатства? — едко спросил брат, зло прищурившись. — Продалась? Спуталась с бандитом и теперь его защищаешь? А нашу прошлую жизнь с дерьмом готова смешать?

— Такая уж она была прекрасная, чтобы за нее цепляться? — не выдержала я, чувствуя приближение истерики.

— Я не жалуюсь!

— А что ты делаешь? Пышешь злобой и исторгаешь желчь? Обижаешь бедную девочку, которой и так досталось? Насколько я поняла, у нее вообще нет шансов на излечение, иначе Кирилл бы давно сделал все, чтобы она встала на ноги. А ты боишься, что скажут другие, посмеются или подумают, что мы продались за деньги. Да какая разница, если ты будешь ходить, а мой ребенок будет всем обеспечен?

— Тебе, может, и нет разницы, а мне есть!

— Ты просто упрямишься, Саш, ну признай же, — примирительно попросила я, как и всегда собственноручно туша вспыхнувшее пламя ссоры между мной и братом. Он успокоится, я тоже, но проблемы никуда не денутся и их придется решать.

— Что там эта… прям вообще нет никаких шансов? — словно нехотя поинтересовался Саша, преувеличенно внимательно разглядывая кружку. Стараясь не улыбаться, я кивнула.

— Насколько я поняла, один шанс на миллион. А… вы с ней не говорили об этом?

— Что? Думаешь, инвалиды тут же начинают делиться своими историями, как в клубе анонимных алкоголиков?

— Саш, я вообще не знаю, что между вами происходит. Но то, что происходит, это точно. Ты, наверное, раз десять уже на вход посмотрел, не появится ли там Соня.

— Ничего подобного. Ты выдумываешь, — скривился брат, словно проглотил целый лимон. — Я только рад, что от этой липучки на сегодня избавился. Там приехал массажист, у нее два раза в неделю массаж. Я тут посижу, а то она предложила мне тоже поучаствовать.

— Очень интересно! — улыбнулась я. — Массаж — штука полезная. Зря отказался. Помнишь, как на тебя хорошо подействовало несколько процедур? Жаль, что дорого. Тебе бы тоже не помешал массаж.

— Конечно помню. Я тогда сразу поднялся и в пляс пустился, — съязвил брат, а я улыбнулась и закатила глаза от его упрямства и черного юмора. Мне так хотелось дать ему все только самое лучшее, но приходилось сталкиваться с поистине ожесточенным сопротивлением. Я прямо-таки не знала, какие меры задействовать, как его уговорить.