случайно нашли Сашино тело, почему-то в мешке. Лежало оно у Игната в сарае, где уже все сто раз пересмотрено было, и не было ни одной дощечки, ни одной тряпочки, чтобы под нее не заглянули, а вот ведь, просмотрели, получается.

Старший полицейский покачал головой:

— Нет, не просмотрели, а подбросили его нам!

И разделилась Счастливая на два лагеря: большинство говорит:

— Ага! Все-таки Игнат это!

А меньшинство сомневается, что может полиция и права, тогда те, которые против, свой аргумент выдвигают:

— Тогда чего же его не отпускают?! То-то же! — и нечем стало меньшинству крыть.

Хоронить Сашу долго не отдавали, плевали они на чувства родителей, получается, но зато убийцу нашли, правда это уже и неважно было, но оказался не Игнат, что тоже в Счастливой всем не понравилось.

— Не пустим в деревню извращенца! — кричали бабы, а оставшиеся мужики обещали Игната порешить, если вернется, потому он и не вернулся, ушел жить в психоневрологический интернат.

Хоронили Сашу в том самом платье, розовом с блёстками, что Вера все к себе в шкаф перевешивала, она его не надела ни разу, зато Саша поносит. В последнюю минуту подбежал к гробу Витька и сунул туда чашку с принцессой, потому что Сашина она.

Вот и всё.

А нет, не всё. Убийцу и насильника нашли, конечно же. В Счастливой очень все удивились, когда вдруг другой водитель стал возить детишек в школу, потому что дядю Толю арестовали. Осудили его на двадцать лет. Прокурор просил пожизненное, но судья пожалел, потому что дядя Толя, сильно выпивший тогда был, и характеристики с работы у него отличные.

А вот теперь точно всё.

Сама

Глава 1. Сегодня

Я всё смотрела на экран телефона в упор, гипнотизируя время, но Светка не появлялась. Мы встречаемся с ней перед школой на углу наших улиц, Тимирязева и Серафимовича, каждый день уже семь лет с тех пор, как меня перестала водить в школу бабушка. Я помню, чего стоило уговорить родителей разрешить мне ходить самой. Бабушка хваталась за сердце и демонстративно пила капли, папа тянул свое неизменное в любых сложных случаях: «Нууууу, не знаю…», а потом добавлял как всегда: «Решайте без меня!», но мама твёрдо сказала: «Ты уже взрослая, просто будь внимательной на дороге и, конечно же, не разговаривай с незнакомыми». Я замечала еще с месяц, как бабушка крадется за мной, прячась за деревьями как заправский шпион, а потом то ли она сама успокоилась, то ли мама ей запретила, но больше я ее не видела. И мы стали ходить со Светкой, и как-то незаметно наша общая дорога в школу нас подружила, потому что считалось, что больше у нас не было ничего общего. Светка — задира и троечница, я — тихоня и отличница, Светка — красавица, я — «для нас красивее всех на свете», как говорит мне мама, ну вот что ей стоит пропустить слова «для нас», но бабушка всегда добавляет, что главное не красота, а ум, и становится понятно, что они обе имеют в виду. У Светки нет отца, у меня есть, но разницы особой я не замечаю, мой занят… не знаю, чем он занят, но это и не важно, но, когда он даже просто лежит на диване и смотрит телевизор, он занят. Еще у Светки есть брат, старший. Вот это опция, которая точно для меня не доступна, я в семье одна и раньше мечтала хотя бы о ком-то младшем. Светка сказала, что это я — дура, потому что брат — это совершенно не так здорово, как я себе напридумывала, и посоветовала меньше просить родителей сделать еще кого-то. А, и да, Светка про всё это знает, в отличии от меня, ну вы поняли, про что — про это.

А еще я вначале звала Светку Светой или Светланой, потому что в нашей семье мы так никого не называем, но Светка попросила называть ее так, как она привыкла, и я себя пересилила и стала говорить так, как она просит, мне же не тяжело.

Время приближалось к критическому, еще чуть-чуть и мы опоздаем в школу. Я опять написала ей на вайбер: «Ты где?». Там уже висело два таких же сообщения от меня, всё так же непрочитанных и не отвеченных.

— Ты мне не звони, — попросила меня как-то Светка, — мать не любит, когда я вишу на телефоне, психует. Если что надо, пиши, я увижу и отвечу. Но я все равно позвонила. Гудок шёл, но мне так никто не отвечал. Наверное, не слышит, решила я, и набрала опять. На этот раз после трех гудков вызов сбросили. Я расценила это как хороший знак: Светка уже бежит на место встречи, увидела, что я звоню, но отвечать не стала, потому что скоро будет. Но я ошиблась.

В класс я вбежала после Элеоноры Аркадьевны, нашей «англичанки». Прошмыгнула к своему месту, пискнув под нос «Эскьюзми!». Элеонора подняла удивленно соболиную бровь, но промолчала. Весь урок я посматривала украдкой на телефон, но сообщений от Светки не было.

— Вика! Егорова! Что с тобой сегодня? — наконец не выдержала Элеонора, которой явно надоело мое ёрзанье под партой. Урок закончился, а Светка так и не появилась.

Не пришла она и после математики, и после химии, а на четвертом уроке, которым у нас была физкультура, на пороге спортзала, как раз когда мы с девчонками выстроились в извилистую очередь сдавать нормативы по прыжкам, на пороге появилась завуч. Она вначале молча обвела взглядом всех присутствующих, а потом крикнула то ли физкультурнику, то ли всем сразу:

— Егорова есть?

Весь класс обернулся, а Пал Иванович, наш физкультурник, посмотрел удивленно на меня, затем кивнул, давая понять, что я могу выйти. Я покраснела как помидор, такая у меня дурацкая особенность, и под жадными взглядами и обрывками шепотка, пошла, а потом побежала к двери. Завуч не стала меня дожидаться и вышла уже в коридор. Она у нас неплохая, строгая, но на такой работе, наверное, и не получается быть другой: дети, их родители, учебный процесс — это все на ней. И тут я испугалась. Это же может что-то случилось с моей бабушкой, и завучу позвонили, и вот теперь она вызвала меня с урока, чтобы это сказать! А может быть с мамой. Только не это! Меня даже начало трясти.

— Егорова, ты давно видела Мартинчик?

Я вначале даже не услышала, что она