— Нина Антоновна, какого чёрта?!

— А что я сказала?! Витя! Витя! Что я сказала? — начала она дергать отца, но тот привычно ответил:

— Разбирайтесь без меня!

Бабушка тут же догадалась и запричитала:

— Ой, так это тот случай! Так я же не поняла! Там говорили, что женщину и выбросили, а тут девочка и сама…

Но я уже не слушала ее. Мама зашла вслед за мной в комнату:

— Можно к тебе?

— Мам, у меня телефон забрали в полицию.

— Не расстраивайся, отдадут. А если и не отдадут, то я тебе новый куплю. Хочешь, айфон куплю?

Дело было не в телефоне, но объяснить маме я это не смогла.

— Может быть, это моя вина? Вдруг я её чем-то обидела?

— Нет! Нет! Не говори так! Никакой твоей вины тут нет. Мы же не знаем, что у нее случилось. Может, это безответная любовь, — сказала мама и тут же спохватилась, — но это глупость, запомни! Нет такой любви, чтобы из-за нее лишать себя жизни!

И уже уходя из комнаты, сказала:

— Побудь завтра дома. Я договорюсь со школой.

Я никак не могла уснуть, думала, прокручивая сегодняшний день и вспоминая вчерашний. Вчера Светка отказалась идти ко мне, хотя мы собирались давно озвучить одно видео. Сказала мне на прощанье:

— Мне очень домой надо, домашние дела накопились, давай в другой день!

А я спросила:

— Завтра?

И Светка согласилась:

— Завтра!

Разве человек, который легко соглашается прийти, может вот так взять и в пять утра выброситься из окна?!

Ночью мне приснилась она. Я не помню, что было в том сне, и что Светка говорила или делала, но во сне я так обрадовалась, что она все-таки жива и все повторяла ей:

— Они мне соврали, ты не умерла! Зачем тебе было умирать? Разве кто-то умирает, если обещал завтра прийти!

Глава 2. Вчера

Егорова помахала мне на прощанье и пошла по своей улице домой. Может, зря я не пошла с ней, никуда бы стирка не делась. Дома у нее, правда, бабка, тот еще прыщ на жопе, но это даже прикольно, видеть ее кислую рожу, когда я прихожу. Уже семь лет к ним хожу, а она никак не успокоится. Егорова, вроде как, этого и не видит, хорошо такой быть, ничего не видеть, не замечать, жить себе в мире розовых пони. Хорошее выражение, я недавно услышала. Мы с Егоровой обе фэнтези любим, только она в нем ещё и живет. Мне с ней даже прикольно дружить, она вся такая правильная, в её мире так всё идеально, ну и вообще, у нее всегда можно порисовать, и никто слова не скажет. Я когда с ней разговариваю, то иногда ощущение, что ей два годика, а может, наоборот, это ей четырнадцать, а мне уже сорок. В первом классе ее бабка в школу водила, потом еще бежала за ней по кустам, контролировала. Я тогда смеялась, а теперь не против, чтобы и меня так кто-то оберегал от внешнего мира. Хотя, все ужасы совсем не там.

Постаралась как можно тише повернуть ключ в замке. Уф, закрыто на четыре оборота, значит дома никого. Я всегда закрываю на четыре, а они — только на два. И действительно, в квартире пусто. Егорова как-то попросилась в гости, а я ей, понятно, отказала. Она, наверное, теперь думает, что я в каком-то бомжатнике живу, потому и постеснялась пригласить. Ну и пускай думает, хотя на самом деле у нас квартира даже получше чем у нее обставлена, и мебель, и техника поновее, и кругом порядок и чистота, потому что не старая бабка убирает, как у них, а клининговая компания. Но мне у нее больше нравится. И комната своя, хотя бабка любит вломиться без стука, но это же всего лишь бабка, ну что она сделает.

Я сняла постельное белье со своей кровати и закинула в стиралку. Не люблю спать на грязном, а оно опять грязное, хотя вчера только меняла. Может и уроки для разнообразия сделать? Да не, ну их, все равно никакого толка от них. Вызывала меня на днях завучка и давай пилить:

— Что такое, Мартинчик, все хуже и хуже с каждым годом, бла-бла-бла, ты же в младших классах была отличница.

Ну, понятно, что была, я и в пятом классе в первой четверти была, она просто забыла.

— Посмотри на свою подругу! Бери с Егоровой пример!

Ага, я бы взяла, да кто же мне его даст. Но спорить не стала, покивала головой, чтобы отстала. Мать в школу она все равно не вызовет. Та нарисовалась — не сотрешь. В классе втором или третьем пришла голая на утренник. Надела на себя шифоновое платье без чехла под низ и пришла. Мужики все вокруг нее вились как трутни вокруг матки, а она и рада. Это как раз между мужьями был у нее период, «междумужье» называется, сейчас опять такое же. Потом уже следующий муж ей запретил, порезал все такие платья на ленты и выкинул.

Тот был ничего дядька, псих, конечно, но меня не трогал. Трогал уже следующий. Я вначале не поняла, что он делает, а Леша, который бегал за ними с матерью подглядывать ночью, объяснил. Как она мне тогда мне ответила? Не выдумывай! Интересно, откуда ребенок в пятом классе может такое выдумать, я же не мой братец-извращенец. Скорее бы он куда-то съехал, только никуда он не съедет, да и мать скорее меня выгонит, чем его. Уже бегала, узнавала, как ее любимчика от армии «отмазать», наверное, по этому случаю всему военкомату перепало от нее, потому ходила спокойная пару дней, сейчас опять на стены лезет. Спала бы со своим Лешенькой, может тогда он бы оставил меня в покое.

Машинка стирать перестала. Надо пойти, переложить в сушку.

Он разбудил сегодня опять среди ночи. Ну как разбудил, залез на меня молча. Попробовала спихнуть, но не смогла, здоровый уже бугай стал. Не верю, что она не слышит, что у нас в комнате происходит, мы же слышим, когда она своих кавалеров приводит. Ладно, нет смысла сопротивляться, лучше потерплю, так скорее все закончится. Егорова бы в обморок упала, если бы это увидела.

Ушел. Я на всякий случай стала таблетки пить, потому что только забеременеть мне от этого урода не хватало. Вроде бы уснул. Ей я уже ничего не говорю, толку от этого. «Хватит клеветать, обманщица!» — вот ее ответ. Был у меня наивный порыв рассказать Егоровой,