— Поперчила?

— От души.

— Откуда у тебя душа, чудовище.

— Ну хватит уже!

— Что хватит?

— Обзываться!

Маруся замахнулась на папу лопаточкой. Гумилев засмеялся и отпрыгнул в сторону.

— Какое-то у тебя подозрительно веселое настроение? — прищурилась Маруся.

— Во-первых, я выспался, во-вторых, проснулся от запаха вкуснейшего завтрака, который мне приготовила моя дочка, в-третьих, я иду на очень интересную встречу…

— Про что?

— Про новый уникальный источник энергии.

— И что там интересного?

— Сходи и узнаешь.

Гумилев подхватил еще один ломтик сыра.

— Нуу! Хорош воровать мой сыр!

— Это мой сыр!

— Он не твой, а для яичницы.

— Но яичница ведь для меня?

— Ну паа!

— А куда делись твои ужасные синяки?

— Зажили.

— Хм…

— И не такие ужасные они были. Просто в темноте выглядели страшно.

— Ты дождешься, что я приставлю к тебе круглосуточную охрану.

— Не приставишь.

— Тогда развешу везде камеры слежения.

— А я подам на тебя в суд за вторжение в личное пространство!

— Да ты что?!

Маруся выложила яичницу на тарелку и посыпала тертым сыром.

Гумилев послушно сел за стол и взял в руки вилку.

— Приятного аппетита, — улыбнулась Маруся, ставя тарелку перед папой.

— А ты?

— Че-то не хочется.

— Ты вообще когда встала? Смотрю, нарядная уже такая.

— Недавно.

— Ты что, уже куда-то ходила?

— Да никуда я не ходила!

— Обычно по утрам ты выглядишь несколько иначе!

— Можно подумать, что ты видишь, как я выгляжу по утрам.

— Как же я могу увидеть, — возмутился Гумилев, отправляя в рот кусочек яичницы, — если ты спишь до обеда.

— Бубубубу, — передразнила жующего отца Маруся.

— Пойдешь на конференцию?

— Неееее….

— Ты бы хоть иногда слушала, что умные люди говорят.

— Всякие глупости.

— Ну конечно!

— Я лучше дома почитаю.

— Что ты тут почитаешь? Твиттер?

— Твиттер это прошлый век.

— Дай-ка еще перца!

Маруся взяла с полочки медную перечницу, купленную на старом арабском рынке, и смело опрокинула ее над папиной тарелкой. То ли она слишком резко тряхнула рукой, то ли неплотно завинтила крышечку, но яичница вмиг стала черной от мельчайших перчинок.

— Ну не так буквально…

Маруся не удержалась и прыснула от смеха. Потом схватила папину вилку и попыталась счистить излишки перца.

— Хорошо, что я хоть сыр успел перехватить! — не унывал Гумилев.

— Да она нормааальная… Подумаешь, чуточку… — Марусю распирало от хохота. — Вот смотри! Почти чистый кусок!

У Гумилева мигнул телефон.

— Пора выходить.

— Ты что, даже не поешь?

— Все лучшее — детям! — Гумилев пододвинул тарелку к Марусе и встал из-за стола. — А нам, старикам, главное — внимание.

Маруся опустила голову к яичнице, принюхалась и оставила лежать нетронутой.

— Последний раз спрашиваю! Пойдешь со мной?

— Нет!

— Правда, интересно!

— Нет!

— Настоящая фантастика.

— Я не люблю фантастику.

Гумилев раскрыл свой симпатичный кожаный портфель и достал оттуда красочный буклет.

— На, хоть картинки посмотри.

Маруся лениво потянулась и зевнула.

— Балбесина.

Папа вышел из кухни и Маруся услышала, как в душе зашумела вода. От нечего делать, она дотянулась пальчиком до буклета и придвинула его поближе. На обложке качественной голографикой переливалось плазменное кольцо и надпись «Проект Искусственное Солнце».

Недолго думая, Маруся спрыгнула со стула и побежала переодеваться. Все-таки на международную конференцию надо было одеться посерьезней.

Никогда раньше Маруся не ходила на конференции, не знала, много ли там бывает народа и что этот народ там делает. Разговаривает, слушает и умирает со скуки?

Она шла рядом с папой по коридору, улыбалась всем встречным людям, которые здоровались и непременно спрашивали «Это твоя уже такая выросла?», как будто они знали Марусю с детства, но очень долго не видели. Учитывая то, как часто Марусю показывали по телевизору, поверить в это было невозможно, но, видимо, это была такая стандартная фраза, заготовленная на случай встречи коллеги с ребенком. Дежурная, глупая и абсолютно бессмысленная. Твоя? А чья же еще?! Выросла? А что надо было делать?!

От этих вопросов и еще от непривычно серьезного платья было неуютно. Строгий воротничок сжимал горло, а узкая и длинная, до самых коленок, юбка сковывала движения. Отдельной песней были унылые туфли на невысоком каблучке, которые туго фиксировали привыкшие к невесомым шлепкам ступни и, несмотря на весь технологический прогресс, немилосердно натирали пятки. Черт бы побрал этот проклятый дресс-код! Как вообще можно о чем-нибудь думать, когда на тебя натянут такой нелепый и неудобный экзоскелет системы «приличная девочка из хорошей семьи»?

— Это твоя уже такая выросла? — очередной вопрос от очередного неприятного дядьки в сиреневом костюме.

— Привет, привет, Мишань… — отец пожал руку фиолетовому коротышке и похлопал его по спине. — Да, подрастает смена.

— А мой оболтус из-за компьютера не вылезает, — пожаловался коротыш. — Ничего ему не интересно! Ты уже решила, куда будешь поступать? — обратился он к Марусе.

— Я… эээ…

— Никак не может определиться, — спас положение отец, — и туда хочется, и туда… сам понимаешь.

— Эээх… — снова вздохнул коротыш, — а мой вот хочет стать безработным и жить на пособие.

Маруся испытала неловкое чувство стыда за папину ложь. Получается, что он стеснялся ее и пытался выдать за какую-то другую, более хорошую девочку?

— Гости уже приехали? — сменил тему разговора Гумилев.