— Погоди, Нос, ты о чем? Вы же только вчера исчезли!

— Вчера?! То-то мне казалось, что у них тут со временем черт-те что творится.

— Ясно. А потом все изменилось?

Нос снова замолчал, подбирая слова, и неожиданно двинулся в сторону лестницы.

— Идем, мне пора снимать этот дурацкий костюм. Иначе я сейчас раздеру себя всего в клочья.

Маруся хихикнула.

— Они хорошие. Очень непохожие на нас. Не такие как мы. Не знаю, как тебе объяснить. Нужно пообщаться. Сначала отторжение, потом симпатия. А потом будто бы меняется что-то в голове. Так — пымс! И переключается. Начинаешь видеть все по-другому. Видишь уродство людей. Не физическое, а в голове. Все пороки. Это даже бесит, — Нос улыбнулся. — Не, правда. Переходный период сложный. Вроде бы ты еще осознаешь себя человеком, но начинаешь чувствовать все свои комплексы, видеть свои недостатки. Не очень приятно. Начинаешь злиться. Как будто попал в компанию святош. Такие все… Ангелочки.

— Они правда не агрессивные?

— Цветы агрессивные? Нет… цветы по сравнению с ними агрессивные, не подходящий пример…

— Мама сказала, как дети.

— Хуже! В смысле, лучше. Их даже обидеть практически невозможно.

Нос с тоской посмотрел на лестницу, уходящую вверх. Потом прерывисто вздохнул и начал подъем.

— Вот попробуй у арка что-нибудь отнять, например, — продолжил он рассказ. — Не получится, потому что сам отдаст. Или украсть. Тут вот мама твоя, она да. Если что не так, ввалит жестко. Коварная мадам. А эти не такие. Но смешные. Общаться не в напряг. Даже шутить умеют.

Маруся вспомнила, как Эем заступился за Носа, которого наказала мама.

— Пытаются нас понять. Вот это вообще круто. Отношение такое… уважительное, но немного снисходительное. Все-таки мы по сравнению с ними обезьяны.

— Может, они только сейчас такие добрые? Потому что нуждаются в нас?

Нос обернулся к Марусе и по его лицу она поняла, что озвучила мысль, которая раньше не посещала его светлую голову.

— Надеюсь, что нет… — нахмурившись, произнес он. — Но вообще, я бы не хотел таких врагов. Слишком умные.

— А чем вы тут занимаетесь?

— Учимся. Что-то вроде этого. — Познаем азы. Ну, например, прикинь — они умеют общаться телепатически.

«Так?» — мысленно спросила Маруся и рассмеялась от произведенного эффекта, потому что Нос чуть не упал с лестницы и даже повис на перилах.

— Фига се. А ты откуда умеешь?

— Схватываю на лету.

«Ну конечно»… — донеслось до Маруси скептическое носовское возмущение.

«Я все слышу», — отправила ему в ответ Маруся.

— И что я тут, как дурак, тебе все рассказываю? Ты, похоже, сама все знаешь лучше меня! — обиделся Нос.

— Ничего я не знаю. Я пришла, чтобы разобраться, кто говорит правду, а кто врет.

— А кто врет?

— Либо мама, либо Степан Борисыч.

— Все-таки, от баб одни несчастья, — внезапно заявил Нос, — до твоего появления у меня таких мыслей не было, а теперь я тоже буду сомневаться.

— Ты лучше наблюдай и сообщай мне обо всем подозрительном.

— Тоже мне, детектив! А ты что, виделась с профессором?

— Нет, с чего ты взял?

— Ты сказала, что… или мне показалось?

— Тебе показалось, — улыбнулась Маруся.

Они дошли до нужного этажа и остановились, чтобы дать Носу перевести дыхание.

— Когда я сниму эту штуку, то почувствую себя самым счастливым человеком на свете!

— Как немного бывает нужно для счастья, — улыбнулась Маруся.

— Знаешь что… ты лучше сама тут поживи. Походи на занятия, пообщайся. То, что здесь происходит, нельзя описать словами. Это необъяснимо.

— Может быть, это такая магия?

— Да пусть бы и магия. Я видел людей, которых сюда привезли. Они счастливы. По-настоящему. Они приобретают знания, умения, навыки. Философию. Излечиваются, просветляются.

— Похоже на секту, — вспомнила бунинские слова Маруся.

— Нет. В секте это видимость счастья. Гипноз. А тут все на самом деле. Короче — придешь, увидишь.

Нос замолчал, потому что увидел Еву, которая шла к ним навстречу.

— Можно уже снять этот костюм? — громко взмолился Нос, подняв руки к небу.

— Иди снимай! — без тени улыбки на лице сказала Ева. — И больше ничего не трогай без спроса.

— Больше никогда!

Ева указала Носу на дверь, куда он, видимо, должен был отправиться.

— Ты еще здесь или…

— Думаю, тебе лучше отправиться домой, — не дав договорить Носу, сказала Марусе Ева. — У вас уже утро.

— Проснется папа… — понимающе кивнула Маруся.

— Ты появишься еще? — снова спросил Нос.

Ева выжидающе посмотрела на Марусю.

— Завтра.

— Тогда до завтра?

— До завтра.

— Увидимся.

— Конечно. Только… Не говори ничего…

— Кому? А! — Нос подмигнул Марусе. — Договорились.

Маруся дождалась, когда Нос отойдет, и посмотрела на маму. Ева изменилась и снова излучала нежность.

— Я так рада, что ты здесь.

— Хотела повидать ребят.

— Ты убедилась, что их тут никто не держит?

— Не знаю…

— Не можешь отличать хорошее от плохого?

— Уже не уверена.

— У нас хорошо.

— Коровам на ферме тоже хорошо, пока их не съедят.

— Мы не едим коров, — улыбнулась Ева.

Она сказала это так легко, весело и даже как-то невинно, что Марусе стало стыдно. Она вспомнила слова Носова про то, что люди слишком озлоблены, подозрительны и несчастны… даже вспомнила слова про агрессию, которая возникает как ответная реакция на это умиротворение и чистоту. Может быть, именно поэтому ей так хотелось грубить маме? Потому что мама была лучше ее? Она уже освободилась от человеческой грязи и поэтому рядом с ней Маруся чувствовала себя чудовищем, неандертальцем, тупым и ограниченным животным… Марусе стало противно от самой себя. И Бунин, он тоже такой же. Он не понимает. Не понимает и ненавидит их.

— Все в порядке? — Ева ласково провела по марусиному лбу. — Устала?

— Прости меня. Я чувствую себя такой глупой… — неожиданно сказала Маруся и на ее глаза навернулись слезы.