Рудаков не отвечал. Сергей нервно глянул на часы. Около восьми вечера. Конечно, до дома мог еще не доехать. Например, застрять в пробке. Отправиться на ужин в ресторан, с дамой. Запросто… Вот только почему не отвечает даже на мобильник?

Поздняков отлично понимал, что возле дома Александра Рудакова может поджидать засада, но, все взвесив, решил рискнуть. В конце концов, надо хотя бы предупредить друга об опасности. Сашка ведь не виноват, что его непутевый кореш случайно оказался не в том месте не в то время. Да и сам он, Сергей Поздняков, не виноват… Только кого это теперь интересует?

До улицы, где жил Рудаков, Сергей добрался на метро, затем пошел пешком. Он решил обойти вокруг дома, повнимательнее присмотреться к тому, что происходит возле нужного парадного.

Тишина… Никаких следов преследователей. Отстали, что ли? Вряд ли такое возможно.

Сергей осторожно зашел в подъезд, поднялся на четвертый этаж по лестнице – из лифта не так просто быстро скрыться. И сразу понял, почему не увидел братков снаружи. Дверь в квартиру Александра Рудакова была открыта. Возле нее топтались какой-то седой старичок и несколько женщин.

– Господи… – причитала одна из них, прижимая платочек к глазам. – Такой хороший мужчина был… Тихий, вежливый. Пил, но ведь не напивался. Слова плохого от него не услышишь… За что его… так?

Бетонная площадка четвертого этажа качнулась под ногами, толкнула Позднякова, сильно, и он потерял равновесие. Упал бы, если б не оперся ладонью на стену. Тяжело дыша, с трудом видя, что происходит, попытался открыть дверь в Сашкину квартиру, не понимая – она и без того распахнута.

Коридор… Знакомый коридор… Какой-то чужой. Запах курева. Сашка никогда не курил. Голоса… Спокойные, будничные. Будничные?! Где же они? Разве это может стать будничным?!

Сашка лежал на полу, в комнате. Было достаточно одного короткого взгляда, чтоб сойти с ума. Свет, необычайно яркий свет. И дым, сизый – от папирос. Кровь, огромная лужа, в которой Сашка. В луже, согнувшись пополам. Руки примотаны к ногам, скотчем. Полиэтиленовый пакет на голове. Сквозь него все не разглядишь, но черты лица искажены, рот перекошен. А на голой спине – страшные красные полосы.

Поздняков схватился за горло, чувствуя, что стены начали кружиться вокруг него.

– Сашка! – прохрипел он, не в силах поверить. – Сашка…

Рудакова пытали. Может быть, даже в те минуты, когда он, Сергей Поздняков, пытался дозвониться до друга. Примотали руки к ногам скотчем. Сорвали рубашку. Резали спину ножом. Суки… Кожу снимали… полосами…

Суки! Он же ничего не знал! Он не мог сказать, где Поздняков!

– Сашка!!! – закричал Сергей, падая на колени и закрывая лицо руками.

– Кто вы? Что здесь делаете? – строго спросил чей-то голос. – Сержант! Кто пустил в квартиру постороннего?!

– Виноват, товарищ капитан! – Фразы звучали где-то над головой Позднякова. Глупые, никому не нужные фразы. Они не имели смысла. – Виноват! Сейчас выведу!

– Погоди! – офицер остановил сержанта. – Эй! Кто вы? Покажите документы! Вы знали убитого? Вы его родственник? Коллега по работе?

«Алена!» – вдруг прошила мозг голубая молния разряда. Едва только капитан произнес слово «работа», Поздняков угадал, почувствовал, кто будет следующим.

Следующей.

– Стой! – завопил сержант.

Кажется, ему вторил капитан. Сергей не думал об этом, в три прыжка вылетел из квартиры, кубарем скатился по лестнице, выскочил из подъезда. Свернул во двор, перелез через забор, проскочил сквозную арку. Может, сержант умел бегать быстро, но Поздняков несся с такой скоростью, что его не смог бы догнать никто.

Страх. Позднякова гнал страх. Теперь уже не за себя – за Аленку, которая ничего не знала. Про нее, конечно, вспомнят выродки Яреса, потому что мозги у них устроены примерно так же, как у капитана милиции. Семья – друзья – работа. Семья – друзья – работа. Обычные связи. Семьи у Сергея нет. Значит, остаются друзья и работа. Друзья – это как с Сашкой Рудаковым. Руки скотчем, мешок на голову. Работа… Работа – это Аленка!

Сергей почувствовал, что на глазах закипают слезы, а ладони сжимаются в кулаки.

– Аленка, милая! Аленушка! – трясущимися пальцами он набирал номер ее домашнего телефона и просил, молил, чтоб та отозвалась.

Не отозвалась. Молчали и мобильник, и городской тоже. Сергей выскочил на мостовую, отчаянно размахивая руками. Мотор удалось остановить почти сразу, не прошло и минуты.

– Шеф! – задыхаясь, умоляюще затараторил Сергей. – Ты не смотри, что я такой, не в себе! Деньги есть! Вот! И вот! Бери! Бери все!!! Мне очень нужно! К девушке! Шеф! От тебя все зависит! Умоляю, в Северное Тушино! Только не говори «нет»! Не говори!!!

На стол Михаила Шигина лег еще один доклад. На этот раз – более короткий, зато к нему прилагалась толстая пачка фотографий. Майкл взял в руки первую. Какой-то военный городок, опутанный колючей проволокой. Клубы дыма над белым куполом.

– Это лаборатория, которую охраняли люди Яреса, – пояснил Игорь Мещеряков.

– А дым? – не сразу угадав смысл, поинтересовался директор «Доброй пираньи». – Свернуться решили? Лишний хлам жгли? Документы?

– Если бы хлам! – нервно усмехнулся Гарик. – Ты почитай.

Шигин глянул на заместителя, взял первую страничку в руки. Служба наружного наблюдения докладывала: машины сопровождали боевиков до съезда с Петербургского шоссе на боковую трассу. Туда сунуться вслед за Яресом не рискнули, взяли паузу. Потом двинулись вперед, очень аккуратно. Места тихие, жилых поселков нет, зона раньше была закрытой для простых смертных – входила в кольцо защиты Москвы, там стояли военные радары.

Сотрудники службы наблюдения, находившиеся в первой машине, зафиксировали стрельбу, предположительно из автоматов Калашникова; услышали минут через пятнадцать-двадцать после того, как джипы боевиков Яреса исчезли из вида. Понимая, что дальнейшее сопровождение цели опасно, автомобили вернулись на трассу Москва – Санкт-Петербург. Решено было послать пеших разведчиков.

Стрельба стихла довольно быстро, однако наружке удалось вычислить грунтовку, на которую свернули машины Яреса. Вскоре отыскали и сам объект. Когда разведка заняла удобные позиции для наблюдения, боевики Яреса стаскивали трупы к грузовику.

– Постой! – Майкл несколько раз моргнул глазами, потряс головой. – Хочешь сказать… они сжигали не старый хлам? Не документы?!

Мещеряков нервно улыбнулся. Левое веко задергалось.

– Сжигали всех. Всех, кто там был. В лагере. Даже тех, кто в белых халатах.

– Е-мое! – Шигин взял со стола бутылку виски, плеснул в стакан, опрокинул в себя. – Гарик! Скажи мне, друг, что сейчас за год? Это ж беспредел! Полный беспредел! Почище, нежели расстрел «Скорой»! Не знаю, было ли у нас в стране такое, даже в неспокойные девяностые прошлого века! Я не ошибся, мы не в Чикаго тридцатых годов?!