– Что ты называешь очагом?

Придон первым в нетерпении пошел дальше, стремясь поскореезакончить с этим осмотром, словно это могло ускорить прием послов из дальнихстран, Скилл двигался рядом, успокаивающе похлопывал по спине.

Вяземайт ткнул Аснерда в спину.

– Пошел, не спи! Что-то слишком часто раскрываешь ротна всех этих… тупых бесстыдниц. Зачаровали? Аснерд проворчал:

– Те, кто хвалит женщин, знают их мало, но те, кторугает, не знают совсем. Что, волхвам нельзя? Дурость все ваши запреты. Вот втаких юных и красивых запрятано все главное волшебство Куявии! И вообще, в нихи есть вся магия белого света.

– Что ты мелешь, дурак? Совсем из ума выжил?

Аснерд спокойно отпарировал:

– А что, у любви или магии есть что-то общее с умом? Отума мне ни холодно ни жарко. А вот при виде этих молодых и спелых моя жизнь,что уже начинает скучнеть, снова гремит по степи копытами, над головой сверкаети даже поет радуга, а в траве верещат кузнечики!.. Даже зимой верещат, и цветыцветут, если хватаю какую-нибудь в объятия.

Вяземайт в отвращении сплюнул, пошел вперед, стараясь ненаходиться вблизи распустившегося воеводы. Скилл, который по долгу наследникатрона все замечал и слышал, остановился в следующем зале, а когда Аснердпоравнялся, сказал с мягким упреком:

– Зачем волхва дразнишь?

– А дурень, – ответил Аснерд хладнокровно. –Мудрец, а дурень. И дорожка его опасная. Ведь начинаешь с того, чтоотучиваешься любить красивых женщин… как же – соблазны!.. затем вообще другихлюдей, ибо надо любить только своего бога, а кончаешь тем, что уже и в самомсебе не находишь ничего для любви. А это уже не человек.

– Может быть, – сказал Скилл тихо, –становишься выше человека?

Аснерд отмахнулся с великолепной небрежностью чистокровногоартанина до мозга костей.

– Но я-то среди людей? Что мне дороги богов?

Он с удовольствием рассматривал женщин, но с неодобрениемпровожал взглядом разряженных мужчин, пышно одетых придворных.

Черево заметил, спросил ядовито:

– Что, не нравятся? Аснерд фыркнул, как конь.

– Мужчина должен быть слегка неряшлив! Или ширинкарасстегнута, или рукав в говне!

Черево в десятом по счету зале со вздохом повалился нароскошный диван. Диван был укрыт шкурой диковинного зверя, Скилл тут же измерилдлину, пощупал лапы с оставленными острыми когтями, уважительно покачалголовой.

– Да, сильна у вас магия.

Черево открыл один глаз. По красному распаренному лицустекали мутные капли пота. Толстые щеки блестели.

– Какая магия? – ответил он уязвленно. –Простые охотники добыли простыми копьями. У них даже наконечники не из бронзы,как у вас. Просто жерди с обугленными для крепости заостренными концами. Подва-три таких вот зверя в месяц бьют! Скот охраняют.

Скилл усомнился:

– Таких зверей заостренными палками? Бабушке своейрасскажи, когда встретишь.

Черево все еще отдувался тяжело. Лицо за эти три дня опухлоеще больше, пошло красными нездоровыми пятнами. Сказал раздраженно:

– Уверен, что только у вас воины?.. Отважные воиныСтепи? Народ Боевых Топоров?.. Налетели лавой, выпустили тучу стрел, унеслись,как стая испуганных ворон!.. А встречный удар вынести сможете?

Артане смотрели, онемев. Черево морщится, слышно, как трещитчереп бера, а внутри грохочет камнедробилка, глаза налились кровью, вот-вотлопнут. Видать, забрало бедолагу, обычно куявы на язык осторожные.

Скилл сказал с недоброй улыбкой:

– А вы проверьте. Что стоит куявам хоть раз вторгнутьсяв наши земли? Увидите, сможем ли защитить.

Черево отмахнулся, в жесте и словах было великолепноепрезрение знающего человека к тупым детишкам простолюдинов:

– Что вы можете защищать?.. Вы даже не знаете, гдемогилы ваших предков!

Под сводами потемнело. Придону почудилось, что едва слышнопрогрохотал гром.

Скилл слегка побледнел, желваки вздулись страшные, рифленые.Но сдержал вспышку гнева, ответил сдержанно:

– Мудрецы говорят, что, когда мы умираем, наши теластановятся землею. Когда я умру, то уйду в свою землю… В которой сейчас мойдед, которого я так любил, его отец и отец его отца, все их братья и сестры!Мне ли не защищать землю, что вся из моей родни?.. Ту самую, что и есть моякровная родня?

Аснерд громко кашлянул. Когда кашлял воевода, это былопохоже на звук лопающегося льда в весенний ледоплав. Сейчас же светильники повсему огромному залу колыхнулись, а ближайшие погасли, как под ударом сильногохолодного ветра.

– Мы все устали, – сказал он мирно, – все мызлые. Мне кажется, что с послами ваш пресветлый тцар уже не только всеобговорил, но и опустошил винные подвалы…

Черево провел ладонью по лицу, а когда убрал, глаза сновабыли острые и осторожные.

– Ты прав, воевода. Нас уже тошнит друг от друга. Выпредпочитаете откровенность, так вот я вам и дал… откровенность. Эй, Липяк!..Сбегай узнай, примут ли нас?

Молодой воин умчался, а воевода подошел, могучая дланьпохлопала Черево по плечу.

– Откровенность – удел сильных. Нас с Вяземайтомтошнило друг от друга, но в битвах мы не раз прикрывали друг другу спины. А вотльстецы страшнее…

Черево слабо улыбнулся.

– У нас говорят, бойся человека, что не ответил наудар.

Придона трясло так, что он слышал, как стучат его кости. Собеих сторон проплывают отвесные стены гор с выглядывающими оттуда драконами,глаза горят, из пастей огонь, но стены – не горы, да и драконы – всего лишьсветильники в виде страшных голов. Под стенами зачем-то народ в пестрыходеждах…

Черево остановился перед дальней дверью. Двое стражейгигантского роста, таких не отыскать даже в Артании, застыли, как каменныестатуи. Черево с усилием выпрямился, раздвинул плечи. На лице бера появиласьзначительность.

– Нас ждут, – сообщил он.

Стражи пристукнули древками копий, сделали по шагу от двери.Черево вздохнул, его белые пухлые пальцы легли на украшенную золотом массивнуюручку двери.

Придон задержал дыхание. Дверь медленно отворялась, изпомещения навстречу ударил яркий свет, словно дверь ведет не в другой зал, а вмир залитого солнечным светом золотого песка.

За спиной Придона пробормотал проклятия Аснерд. Старыйвоевода толкнул его в спину. Придон со стыдом ощутил, что проклятие в егоадрес. Он заставил деревянные ноги передвигаться.

Из зала слышались веселые голоса, женский смех. Дверьоткрылась, Придон деревянными шагами двигался за Скиллом. Аснерд и Вяземайтвошли свободно, словно в артанскую конюшню, переговаривались, блики отсветильников красиво играют на их обнаженных плечах, похожих на морские валуны.Придон заставил себя вспомнить, что он и без коня выглядит сильным и красивым,а его здоровая молодая кожа блестит, словно натертая маслом. Он с усилиемвыпрямился, заставил себя смотреть прямо перед собой, не дергая головой, небросая взгляды по сторонам.