Правда, есть еще башни магов, но те не сдвинуть, а десятокдраконов могли бы рассеять, просто разметать конную армию артан в чистом поле,где не спрятаться в пещеры, за стены. Придон часто представлял себе страшнуюкартину, когда с неба снижаются громадные драконы, на спинах куявы с дротикамии луками, а сами драконы плюются таким огнем, что вспыхивает степь, начинаетгореть земля. Всякий раз он содрогался от ужаса и беспомощности, но потом началломать голову, почему же куявы не присылают такую армию? Заверения, что куявытакие мирные и добрые, – брехня, нет такого соседа, чтобы невоспользовался силой и не оттяпал у более слабого кусок земли, не заставилплатить дань золотом, товарами и людьми.

Были слухи, что драконы не могут улетать далеко от гор, гдегнездятся, другие говорят, что огня у дракона хватает только на три выдоха,после чего обязательно садятся и долго отдыхают, а если такой сядет в артанскойстепи, там он не намного сильнее степного льва, а тех бьют копьями дажеподростки.

В корчме за обильно накрытым столом сидели только Вяземайтсо Скиллом и Аснердом. Олекса и Тур умолили сурового отца отпустить на улицыкуявского града: когда еще побывают!

Вяземайт посоветовал добродушно:

– Пусть идут. У тебя дети степенные. Молодые, а уже держатсяосмотрительно, лишнего слова не брякнут. Что с такими орлами случится?

Аснерд махнул рукой, счастливые сыновья умчались. Скиллсказал озабоченно:

– Что-то Придон задерживается. Вяземайт сказал с кривойулыбкой:

– Он горяч, но умеет сдерживаться. За него непереживай. Он уже увидел, что все куявы нас ненавидят и боятся, но на этумелочь не обращает внимания… В таких случаях стоит замечать только тех, ктоненавидит вдвойне. Или кто ненавидит не артан вообще, а именно тебя… Могусказать, что к числу наших врагов добавились такие могущественные люди, какжена тцара…

Аснерд хрюкнул:

– Это Иргильда, что ль? А мне она показалась вполне,вполне… Чем-то раздражена, но с этим можно поладить. Я даже знаю как.

Вяземайт захохотал. Победно захохотал, запрокидывая голову кпотолку, показывая крепкие желтоватые зубы.

Скилл спросил с любопытством:

– А что Аснерд сказал не так?

– Сказал? – переспросил Вяземайт, хохоча. –Он не сказал, он брякнул!

– А что брякнул?

– Все… – едва выговорил Вяземайт, – все не так!..Он не знает, за что Иргильда так ненавидит однорукого мага! За что готоваразорвать на мелкие клочья, растереть в муку…

– За что?

– Тулей, захватив трон, нуждался в поддержке местнойзнати. Он взял в жены дочь самого крупного из беров, чьи земли занимали хорошееположение, а родовые замки превратил в крепости. Надо сказать, что Иргильдатогда была молода и очень красива.

Аснерд сказал с неудовольствием:

– Да она и сейчас ничего. А я бы сделал ее еще моложе.

– Не сделал бы, – заверил Вяземайт радостнымголосом. – Щас скажу почему. Тцар часто уезжал на кордоны, надо былозамирять соседей, а молодая красавица, оставшись одна… гм… да и чувствовалаона, что они с Тулеем не ровня, что ее могли бы выдать за человека болееблагородного происхождения.

– Дура, – обронил Аснерд веско.

– Еще какая, – согласился Вяземайт. – Теперьэти благородные беры ему сапоги чистят! А он – тцар. Так вот, когда Тулейдознался, что на их супружеском ложе перебывала половина мужчин из дворца, он…не стал ее казнить или искать виновных среди мужчин, что вообще-то мудро, ктоиз нас бы увильнул от соблазна? Он просто велел однорукому запечатать ей лоно.И с того времени никто из мужчин больше не может… Отныне Тулей уезжал на войны,а Иргильда в бешенстве окружала себя магами, знахарями, чародеями, но, увы,заклятие однорукого намного сильнее.

Скилл сказал задумчиво:

– Понимаю, почему у нее такое лицо.

– А кто этот Горасвильд? – спросил Аснерд.

– Маг, который задержался дольше всех, –отмахнулся Вяземайт. – К тому же – красавец. Обещает, что вот-вот сниметзаклятие. Вообще-то он не один вертится вокруг Иргильды. Это от нее слухи, чтотцар болен, а когда умрет, она расправится с его сторонниками… На сегодня ужеотколола от Тулея половину двора!

Он видел на лицах обоих артан нескрываемое отвращение. Интриги,сплетни, тайные слухи, заговоры… И среди этой гнили расцвел такой дивныйцветок, как Итания? Бедный Придон…

Вяземайт добавил вдруг очень серьезно:

– Да, еще забыл сказать. Теперь и мы для нее – враги.

– Тю на тебя, – удивился Аснерд. – А мы причем? Вяземайт хмыкнул, мол, сам догадайся, а Скилл сказал серьезно:

– Это понятно. Мы видели, как Тулей цыкнул на нее, какна собачонку. Свидетели ее унижения! С другой стороны, Тулей прав: нельзянаглеть до такой степени даже жене. Когда надо, ее позовут. А то вломилась, каккабан в камыши. Еще и чесальщика спины привела…

Им снова пришлось оставить боевые топоры и даже поясные ножипри входе во дворец тцара. Сердце Придона всхлипывало от изнеможения.Наконец-то его день, наконец-то примерзшее к земле время сдвинулось, вот ужеоткрываются врата…

Снова роскошные залы, один другого краше. К Череву подошелпридворный бер, пошептался. Черево кивнул, повернулся к артанам.

– Тцар принимает послов. Нам предлагают пока, чтобы нескучали, посмотреть дворец, диковинки…

У Придона вырвался вскрик. Скилл усмехнулся, сказалнегромко:

– А почему нет? Надо знать, где что лежит.

Во дворце им долго показывали роскошь палат, сокровищницы,доспехи древних воителей, магические кристаллы, волшебные вещи… Но, какзаметили артане, равнодушный к украшениям из золота Аснерд все же оживал, когдавидел молодых хорошеньких девушек, а их, как нарочито, проводили перед нимичасто.

Скилл ткнул его кулаком в бок.

– Седина в бороду, бес – в ребро?

Аснерд погладил чисто выбритый подбородок, глаза еговыкатились из орбит, провожая взглядом молоденькую служанку, что несла череззал кувшин на плече. По обычаю куявов обнажена до пояса, юная, грациозная.Покрытые тонким солнечным загаром молодые груди торчат дразняще. Онаперехватила жадный взгляд артанского воеводы, ее губы раздвинулись в загадочнойусмешке, которую можно истолковать как угодно.

Она уже скрылась, а воевода смотрел в ту сторону, не замечаяукрашенных серебром и золотом стен, статуй, выкованных из чистого золотамассивных светильников.

– Где седина? – спросил он запоздало. – Покамужчина бреется, у него седины не бывает.

– А на голове? – уличил Скилл.

– На крыше может лежать снег, – ответил Аснерднаставительно, – но в доме может быть тепло! А в очаге вообще полыхатьжаркий огонь.