- У Эванса в Лондоне осталась дочь. Может, она захочет похоронить его? Слуги вашего дома готовы оплатить доставку тела в Лондон.

Тут герцогиня уже обернулась к нему; она не ожидала от своего дворецкого подобных просьб. Леди Кавендиш даже посмотрела на него своим излюбленным взглядом, от которого и у более смелых людей, чем старший слуга дома, бежали мурашки по спине. А потом всё-таки соизволила ответить:

- Дочь Эванса получит недельное жалование отца сверх того, что он уже заработал. А труп Эванса получит доктор Мюррей, он ему нужнее.

Джеймс только поклонился в ответ. Ну, хоть немного денег выбил для дочери своего коллеги, и то хорошо.

***

Бегать босиком по ночному городу – дело не очень-то и простое. Зоя много раз наступала на что-то твёрдое, на разные камушки и даже на мелкие железки. Да и сил у неё бежать особо уже не было, так как во дворце, а потом в озере она потратила какой-то последний свой ресурс и сейчас не без усилия шла по городу, стараясь держаться подальше от фонарей. Но даже пытаясь сокрыться от глаз, она не могла избежать внимания, и её три раза пытались остановить всякие подвыпившие мужчины. Особенно привязчивыми были два итальянских моряка, она едва отбилась от них, пришлось показать им ланцет и громко позвать полицию, иначе не отставали. Это всё из-за наряда уличной девицы, в который она была одета. Ну и из-за того, что бродила по улицам ночью, когда ни одна порядочная девушка из дома носа не покажет. А ей как раз очень был нужен и дом, и отдых. Мало того, что Зою качало от усталости, мало того, что время от времени на неё накатывали приступы тошноты – остаточные признаки сильного отравления, – так у неё ещё, кажется, начинала повышаться температура. Дева получила отличное образование в учебных кельях тихого женского монастыря, что находился в восточной лесной части владимирского уезда. Среди двух дюжин отобранных послушниц Зоя Собакина была лучшей во многих учебных дисциплинах, в том числе и в лечебном деле, а посему она знала, что эта температура может быть вызвана рассечением на боку. Хотя она надеялась, что это переохлаждение. Переохлаждение было бы предпочтительнее воспаления. Девушка запустила руку под грязный корсет, который был ей немного велик, и потрогала рану. Ситуация была неприятной, рана не кровоточила, но была горячей. Девушка поняла, что ей нужно быстрее добираться до своего схрона. И, несмотря на слабость и неровность почвы, прибавила шаг. Ведь в мае рассветает рано. Ей нужно было спешить.

Инок Овидий, преподаватель по оперативной подготовке, учил их: «Перед тем как начать операцию… любую операцию… необходимо подготовить отход и резервное укрытие на случай непредвиденных ситуаций или провала. Для безопасного отхода вам необходим ряд вещей, обеспечивающих простоту ухода, то есть: документы, деньги, оружие и лекарства. Из этих вещей и должен быть сформирован резервный саквояж, о местоположении которого должны знать вы и только вы. Также вы должны позаботиться о резервном убежище, где вы сможете переждать пик наибольшей опасности. Даже ваш руководитель, ваш резидент не должен знать, где находится ваш схрон и резервное место отдыха. Эта секретность спасёт вам жизнь, если вдруг будет вскрыта вся ваша сеть или ваш резидент попадёт в лапы англичан». Зоя неукоснительно соблюдала все писаные и неписаные правила подпольной работы, поэтому в столь тяжёлый для неё момент, такой как, например, этот, она точно знала, что будет делать. И что спрятанный, закопанный на берегу Эльбы саквояж значительно облегчит ей нынешнее её положение. Хоть и не близок был к нему путь, но, как говорится: подальше положишь – поближе возьмёшь.

До района Билле она добралась, когда начинало уже светать; тут, в причудливых рукавах Эльбы, был неплохо обжитой островок. Люди здесь селились не слишком близко к реке, в отличие от других частей города, посему часть берега была свободна. Там, в приметном месте под небольшим обрывом, дева и закопала свой эвакуационный саквояж. Её физическое состояние ухудшалось, кажется, росла температура, поэтому даже откопать свой схрон ей было непросто. Но при помощи ланцета она всё-таки добралась до него. Да, всё было на месте: деньги – тридцать гамбургских талеров и шесть золотых прусских монет номиналом в полкроны, – пистолетик любимой марки с коробочкой патронов, отличный стилет с удобной рукоятью и в неприметных ножнах, бритвенно-острый маленький кинжальчик с лезвием длиною в её мизинец, но с удобной ручкой, к его ножнам крепилась резинка, этот кинжал легко было спрятать даже в рукаве женского платья, так он был компактен. Ещё в саквояже имелись: неплохо сделанный паспорт на имя Гертруды Шнитке, дочери торговца из Франкфурта, чистый блокнот и карандаш, пузырёк с сильнодействующим ядом и главное – то, что ей было необходимо именно сейчас: большая плитка темного шоколада известной швейцарской марки и коробочка с секретным антибиотическим препаратом, добытым из обычной плесени в одном из северных монастырей России.

Зоя села на берегу прямо на влажный от росы песок и огляделась: кругом не было ни души, разве что по каналу, вниз по течению, по речному туману уже тянулась под парами какая-то лодка, и дева сразу достала пистолет системы Порфирьева и, вытащив из коробки два патрона, снарядила его. Так-то лучше, теперь ей было поспокойнее. Дальше она распаковала коробочку с лекарством, достала одну таблетку. Раньше она никогда не пользовалась подобным лекарством, но инструкцию помнила. Подумав немного и прислушавшись к своим ощущениям, достала ещё одну. Запить лекарство ей было нечем, пришлось спуститься к реке и зачерпнуть воды оттуда. Речная вода отдавала тиной, но ей не из чего было выбирать и нужно было торопиться. Во-первых, девушка не сомневалась, что её будут искать, скорее всего ищут уже, а во-вторых – её физическое состояние ухудшалось. В общем, она приняла лекарство, спрятала в корсет пистолет чтобы был под рукой, и выбросила в реку ланцет. После достала из саквояжа и распечатала плитку шоколада, взяла саквояж и пошла. Шла и ела шоколад на ходу, хотя есть ей не хотелось. Несмотря на то, что она не принимала пищи больше тридцати часов, на этот раз её любимый шоколад вызывал у девы приступы тошноты, но она упрямо ела его, зная, что, оставшись без сил, она будет очень лёгкой добычей… да для кого угодно. Так, поедая шоколад, она добралась из района Билле до тихих улиц района Яхтафен. Тут домишки были маленькие, небогатые, люд проживал здесь простой: докеры, перевозчики, рыбаки