— Я знаю, что в дороге нет уединения, — сказала она. — Но служанка твоей матери спит у костра вместе с мужем, как и еще несколько замужних служанок. Я бы тоже могла… Нам же не обязательно… — Маргарет не стала продолжать, только покраснела, но было ясно, о чем думала. — Мне было бы достаточно спать рядом с тобой.

Йен почувствовал угрызения совести.

— Я хотел лишь одного — чтобы тебе было удобно.

Маргарет улыбнулась.

— Что ж, палатка действительно удобная. И ведь столько мебели в повозках… Но мне все это не нужно. Мне будет удобно рядом с тобой.

Йен тяжело вздохнул. Он не мог бы придумать ничего более мучительного, чем спать рядом с Мэгги ночь за ночью, не имея возможности притронуться к ней — притронуться так, как ему хотелось.

— Если бы моя мать и сестра относились к удобствам так же, как ты, мы бы продвигались намного быстрее, — пробурчал он.

— Сказать, что мы продвигаемся медленно, — это не сказать ничего. — Маргарет засмеялась. — Но, может, мы сумеем использовать это время, чтобы лучше узнать друг друга? — Предвидя возражение, о котором Йен даже не помышлял, она добавила: — Я знаю, что ты занят, но подумала, что вечером, когда все дневные дела уже завершены, ты сможешь сделать то, что обещал.

Йен нахмурился. Неужели он что‑то ей обещал и забыл?

Видя его удивленное лицо, Маргарет ухмыльнулась.

— Быть может, это освежит твою память. — Она достала что‑то из кошелька, висевшего на поясе, и вложила ему в руку. — К сожалению, я не могла унести с собой весь комплект, но сердитый взгляд этого парня очень похож на твой.

Йен в изумлении уставился на прекрасно вырезанную фигурку рыцаря из слоновой кости.

— Ты украла шахматную фигурку из Стерлинга? — О боже! Считалось, что эти шахматы когда‑то принадлежали королю Вильгельму Льву!

А Маргарет, похоже, вовсе не сожалела о своем поступке.

— «Украла» — слишком громкое слово для фигурки из детской игры, разве не так? Я только хотела, чтобы у меня осталась память о нашей первой встрече. Там была еще одна такая же, и я решила, что пропажи не заметят.

Йен закатил глаза. У него не хватило духу объяснить жене, что она натворила. Но он улыбнулся, подумав, какими словами его вспомнит высокородный кузен, когда в следующий раз возьмется за шахматы.

Он все еще улыбался, вернувшись к своим людям, и продолжал улыбаться, когда они отправились на поиски другого пути через поросшие лесом холмы Каландера. И еще он — что удивительно, учитывая дискомфорт, который был ему обеспечен, — не мог дождаться предстоящей ночи.

Впервые после объявления об их с Мэгги браке у него появилась надежда на будущее. Все обязательно устроится. То, что связывало его с Маргарет, стоило всех стоявших перед ними трудностей.

Если бы только первое затруднение не появилось так скоро.

— Шах…

Не веря своим глазам, Маргарет уставилась на шахматную доску и договорила за мужа:

— И мат. — За этим последовало ее замысловатое ругательство.

Испытывая непреодолимое искушение перевернуть стол, она все же взяла себя в руки и, чтобы успокоиться, стала смотреть на красивого мужчину, сидевшего напротив.

Йен засмеялся.

— Полно тебе, Мэгги. Это ведь всего лишь детская игра. Ты же не расстроилась?

Маргарет зло прищурилась. Не будь он во всех местах столь возмутительно велик, она бы пустила в ход кулаки.

— Это дьявольская игра, — заявила она. — Ты обманул меня, заставив поверить, что на сей раз я выигрываю.

Йен ничего не сказал и пожал плечами. Он уже шесть ночей подряд спал рядом с женой у костра, хоть и не имел возможности заняться любовью. Вероятно, это сыграло определенную роль в его превращении в «правильного» и добродетельного супруга.

Тем не менее Маргарет решила, что заставит его заплатить за этот шахматный урок, и не далее как грядущей ночью.

Она довольно быстро поняла, что ее близость по ночам доставляла супругу… определенные неудобства. Он хотел ее, и размер его возбужденного фаллоса, упиравшегося ей в ягодицы, — тому свидетельство. Было очевидно, что он хотел ее очень сильно. Вот Маргарет и подразнивала мужа. А воспоминание о том, как он покраснел при слове «уединение», и теперь вызывало у нее смех. Равно как и его сдавленный стон, когда она впервые прижалась к его фаллосу.

Йен полностью соответствовал своей репутации блестящего тактика. Уроки игры в шахматы, которые он ей давал в последнее время, подтвердили его изощренную хитрость. Его ласки по ночам — тоже.

Когда же она как‑то ночью намеренно прижалась к его фаллосу, он обнял ее, положил руку ей на грудь и принялся теребить сосок. Стоило ей издать тихий стон, как он убрал руку.

— Уединение, — прошептал он ей на ухо.

Той ночью они оба долго не засыпали. Утром она проснулась в его объятиях, чувствуя себя абсолютно счастливой, и решила, что некоторые неудобства, испытанные ночью, того стоили.

На следующую ночь, когда супруг не обнял ее, а повернулся на другой бок, она решилась на небольшую месть — прижалась грудью к его спине, обняла и стала поглаживать живот, опуская руку все ниже. Когда же ее палец коснулся фаллоса и Йен издал какой‑то странный звук, она убрала руку и прошептала ему на ухо:

— Уединение.

К несчастью, она кое‑что не рассчитала. Ее сердце гулко заколотилось, и ей удалось успокоиться и уснуть лишь к рассвету. Но за возможность просыпаться в объятиях любимого можно было пожертвовать многим.

Впрочем, она в этом уже не была уверена, когда следующей ночью муж лег под плед рядом с ней, а его рука оказалась у нее между ног. Он довел ее до безумия и остановился лишь тогда, когда она уже была готова закричать, а потом она все равно едва не закричала, но на сей раз — от досады.

Эта ночь была ужасно долгая и беспокойная.

Следующей ночью Йен пришел поздно — жалкий трус! — но Маргарет была готова. Как только он устроился поудобнее и укрылся пледом, она нащупала его фаллос и крепко сжала. Йен положил руку на ее пальцы и молча показал, как надо его ласкать.

Маргарет смотрела ему прямо в глаза, доводя до пика наслаждения. Муж был очень напряжен, а когда хрипло застонал, она остановилась.

После недели взаимных ласк Маргарет стала испытывать те же муки, что и супруг. Она не могла дождаться, когда они по‑настоящему займутся любовью. И вот Йен сказал ей, что завтра вечером — слава богу! — они доберутся до переправы в районе Обана. И было ясно: поскольку расстояние от замка Гилен до материка составляло всего полмили, Маргарет попадет в свой новый дом еще до наступления ночи.

Несмотря на обещание удовольствия, ожидавшего ее, несмотря на мучительные ночи, бесконечные дни и унылую дождливую погоду в последние дни, Маргарет сожалела, что путешествие подходило к концу.