Игорь в недоумении смотрел на меня, а я смотрела на Рейли.Кажется, он врубился.

– Но существуют же какие-то общечеловеческиестандарты… – перепугалась девица.

– А зачем нам стандарт? Книга нестандартная, иоформление должно соответствовать. Но рынок-то наш, мы его знаем, у нас естьпревосходные художники, печатать мы будем в Италии, и ответственность за всележит на нас. Поэтому я бы предложила найти представителя в России, человекапрофессионального, а не просто говорящую по-русски девушку. У нас, как и у вас,сейчас кризис и полно профессионалов, которые за весьма скромное вознаграждениесогласятся представлять ваши интересы! – я уже адресоваласьнепосредственно к Рейли.

– А ведь мадемуазель Фаина права! – сказал онпо-английски, чтобы поняли и Анна Григорьевна с Игорем. – Мы действительнопредпочтем найти представителя в России. И не будем возражать, если вы сами егонайдете.

Он был просто хорошим парнем, этот Рейли, честным инеискушенным в издательских тонкостях.

А Леблан, кажется, понял, что его игру раскусили, но он былявно не дурак и сообразил, что мои возражения Рейли одобрил полностью. А ведь яи вправду была логична.

На Зинаиде Голицын просто не было лица.

Игорь, разобравшись, в чем дело, тоже поддержал меня. Мыдоговорились снова встретиться завтра для окончательного подписания договора.Сейчас на всякий случай подписали так называемый протокол о намерениях.

Наконец мы остались втроем.

– Ну, Фаина, ты даешь! – воскликнул Игорь и нарадостях обнял меня. – Анна Григорьевна, до чего ушлая баба!

– Фаина молодец! А вы, Игорь, чуть не дали маху! И язаодно. Вам еще простительно, вы начинающий издатель, а я-то не одну собакусъела на этом деле, а тут прокололась, позор на мою седую голову!

Они говорили, а я сидела совершенно пришибленная. Я такустала…

– Фаина, что с тобой? – обеспокоился вдруг Игорь.

– Ничего. Просто выдохлась. Я, наверное пойду лягу.

– Тебе надо выпить.

– Да, Фаиночка, выпить сейчас милое дело, –поддержала его Анна Григорьевна.

– Фаина, я не думал, что тебе так идет зеленыйцвет… – вдруг заявил Игорь. – Кстати, Рейли от тебя в отпаде. Когдавы с Анной Григорьевной вышли, он сказал, что восхищен твоей красотой иэлегантностью. А я лично восхищен в первую очередь твоим умом. Откуда чтовзялось, ты ведь тоже начинающий главный редактор. Работа в журнале – этосовсем иная история.

– Сама не знаю, как это получилось. Просто, когда этавыдра появилась, я сразу все поняла. Интуиция…

– Нет, надо не тобой восхищаться, а мной, ведь это явзял тебя на работу.

Мы рассмеялись.

За Анной Григорьевной заехала племянница. И я вдруг поняла,что безумно боюсь остаться одна. Эта встреча со Степаном… Стефано! Иразжавшаяся пружина… Внутри все кровоточит. Что я за идиотка? Ведь давно ужевсе с ним ясно… Дура, кретинка! Но как больно!

– Пойдем в загул? – предложил Игорь.

– Пойдем, только не очень надолго. И еще мне надопереодеться, на таких каблуках пускаться в загул по Парижу я не в состоянии.

– Отлично. Даю четверть часа.

Я поднялась в номер. Стараясь не думать ни о чем, сбросилатуфли, роскошное платье и влезла в брюки и свитер. Странно, я хорошо выгляжу,хотя внутри все болит. Видно, это еще возбуждение от переговоров. Я не сталаждать лифта и пошла вниз пешком. На площадке я задержалась, провериламобильник, нет ли сообщений. И вдруг каким-то новым взглядом увидела Игоря. Онстоял внизу и смотрел на меня. И в его глазах было что-то лишнее, как мнепоказалось. Это не был взгляд работодателя на хорошего работника. Это былвзгляд мужчины. А мужчина он был видный. И лицо доброе. Но я уже люблю этогоокаянного труса, мужа графини. Я теперь буду мысленно называть его только мужемграфини. Кстати, графиня не слишком интересная женщина. Но зато графиня.

– Фаин, ты чего?

– Ничего. Пошли!

– Пошли! Куда глаза глядят?

– Именно!

Мы долго бродили по улицам, говорили об издательстве, онаших общих планах, мне было легко с ним. И даже весело.

– Ну все, я хочу где-то посидеть, – вдруг заявилИгорь.

– О, я с удовольствием. И я бы чего-нибудь съела, а тоэтот обед с Рейли как-то прошел мимо меня.

– Отлично! Чего ты хочешь?

– Рыбы! Мои мозги нуждаются в подпитке фосфором.

– Как мне нравится такая определенность желаний.Терпеть не могу, когда бабы начинают выламываться. Тут недалеко есть чудныйрыбный ресторанчик.

– Я смотрю, ты хорошо знаешь Париж?

– Я в молодости год жил в Париже, учился. С тех поробожаю его.

– А почему ж ты не говоришь по-французски?

– Я неспособен к языкам, они мне очень тяжело даются. Сгрехом пополам выучил английский, без него никак, а с французским хуже. То естья многое понимаю, но говорю чудовищно и стесняюсь этого.

Ресторанчик с виду был никакой, но народу там оказалосьмного. К счастью, столик для нас нашелся.

– Выпьем вина?

– Выпьем.

Мы сделали заказ. Игорь вдруг взял мои руки в свои. Сжал.

– Фаина, знаешь, ты удивительная женщина.

– Нет, Игорь, я просто дура.

– Напрашиваешься на комплименты твоему уму?

– Нет, констатирую факт.

– Ты так горько это сказала… Скажи, ты… одним словом, утебя сейчас кто-то есть?

– Нет.

– Знаешь, я что подумал… Мы взрослые люди… Как тамговорил Пьер Безухов… если бы я был не я… ну помнишь?

– Помню.

– Короче, я женат, но это уже чистая формальность. И поряду причин я сейчас не могу быть свободным… Но это поправимо… – Он крепкодержал мои руки. – Так вот, давай попробуем пожить вместе, а? Нам хорошовдвоем, легко, мне, по крайней мере, хотя такие штуки не бывают односторонними…мне кажется… У нас куча общих интересов, мы отлично понимаем друг друга… У насобщее дело…

– Игорь, но мы же… мы не любим друг друга.

– Говори за себя, – буркнул он.

Я испугалась. Работа и любовные отношения плохо сочетаются,а я успела полюбить эту работу, но не Игоря.

– Фаина, знаешь, ты не отказывайся сразу, подумай, тыуже не девочка, и я отнюдь не мальчик. Но нам еще не поздно… и мне уже не нужныили еще не нужны молоденькие жадные девчонки, а ты… Ты то, что надо! В концеконцов, чем ты рискуешь? В любой момент можешь уйти… Я не тиран, не злодей, номне кажется, мы могли бы быть вместе. Знаешь, из страстной любви мало чтополучается: остыли – и все, одни разочарования… Почему ты смеешься?