Свидетельство преобладания инструментального сценария после 1991 г. имеется и в статьях Питера Померанцева о бурном распространении российских «академий охотниц за деньгами». Побывав на занятиях в этой особой разновидности учебных курсов в Москве, он описал «группу серьезных блондинок, тщательно ведущих конспекты», потому что «найти щедрого папочку – это мастерство, профессиональное искусство». Увлеченные «золотоискательницы» платили тысячи долларов в неделю за эти курсы в надежде найти «спонсора», который будет оплачивать их счета. Для многих молодых женщин узнать, как найти богатого мужа, – лучшая инвестиция, чем университетское образование или попытки сделать карьеру. Пройдя курс, рассказывает Померанцев, эти женщины вьются «вокруг созвездия клубов и ресторанов, созданных почти исключительно для спонсоров, ищущих девочек, и девочек, ищущих спонсоров»: «Мужчины называются “форбсеры” (из списка богачей Forbes), девушки – “телки”, скот. Это рынок покупателя: на каждого “форбсера” сотни “телок”». Таким образом, внедрение в России свободных рынков совпало с возвращением товаризации женщин, особенно по сравнению с позднесоветским прошлым[125].

★

Конфликт социалистического видения свободной сексуальности и капиталистической идеи сексуальности, превращенной в товар, проявляется также в обсуждениях и спорах по поводу объединения двух Германий – Германской Демократической Республики (ГДР) и Федеративной Республики Германии (ФРГ). До конца Второй мировой войны немецкая нация была едина, но после разгрома нацистов победители-союзники поделили Германию. С началом холодной войны союз Сталина и западных держав распался. Восточная Германия оказалась по советскую сторону железного занавеса под однопартийной властью Социалистической единой партии Германии (СЕПГ).

Разделенная Германия – интересный эксперимент по изучению прав и сексуальности женщин. Население двух стран было почти одинаковым и различалось только особенностями, обусловленными политическим строем. Сорок лет две Германии двигались разными путями, особенно в отношении создания идеалов маскулинности и феминности. Жители Западной Германии приняли капитализм, традиционные гендерные роли и модель буржуазного моногамного брака «мужчина-кормилец/женщина-домохозяйка». В Восточной Германии задача женской эмансипации в сочетании с нехваткой рабочих рук привела к массовому вовлечению женщин в рабочую силу. Как утверждала историк Дагмар Херцог в своей книге 2007 г. «Секс после фашизма», восточногерманское государство продвигало гендерное равенство и экономическую независимость женщин как уникальные характеристики социализма, желая продемонстрировать свое нравственное превосходство над демократическим капитализмом Запада. Уже в 1950-е гг. государственная печать призывала мужчин Восточной Германии участвовать в работе по дому, более справедливо делить тяготы ухода за детьми со своими женами, которые также работали на полную ставку[126].

По данным исследований немецкого профессора-культуролога Ингрид Шарп, в Восточной Германии были созданы условия, в которых женщины уже не зависели от мужчин и чувствовали себя автономными, что побуждало мужчин более внимательно относиться к потребностям своих сексуальных партнерш. Если подруги или жены мужчин из Западной Германии не были довольны сексуальным поведением партнеров, то почти не имели возможности расстаться с ними. Финансово завися от мужчин, они могли осторожно попытаться убедить партнеров проявлять больше внимания к их нуждам. В ГДР мужчины, желающие сексуальных отношений с женщинами, не могли просто купить их и имели стимулы совершенствоваться. Шарп объясняет: «Развод в ГДР был относительно легким и имел мало финансовых или социальных последствий для обоих партнеров. Уровень и браков, и разводов был намного выше, чем на Западе. СЕПГ утверждала, что эти показатели отражают предпочтение, отдаваемое браку по любви; выдохшиеся, неудовлетворяющие отношения можно было легко разорвать и столь же легко начать новые, продуктивные. Тот факт, что женщины инициировали бóльшую часть разводов, трактовался как признак их эмансипации. В отличие от Запада, экономическая зависимость не вынуждала женщин сохранять брак, уже не доставлявший радости»[127].

Экономическая независимость женщин и сопутствующее уменьшение числа отношений, основанных на экономическом обмене, давали Восточной Германии основание утверждать, что граждане социалистических стран получают больше удовлетворения от личной жизни. Однако исследователи Восточной Германии не сосредоточивались всецело на любви, как сделала бы Коллонтай, и сознательно старались продемонстрировать, что их сограждане имеют более частый и удовлетворяющий секс. Они утверждали, что социалистическая система улучшает сексуальную жизнь человека именно потому, что секс перестает быть товаром, продаваемым и покупаемым на нерегулируемом рынке. Херцог замечает: «Главной задачей в ГДР было показать гражданам, что социализм создает самые лучшие условия для долговременного счастья и любви. (Восточногерманские авторы часто указывали на то, что сексуальные отношения, действительно, в большей степени основывались на любви, следовательно, были более нравственными на Востоке, чем на Западе, именно потому, что при социализме женщинам не приходилось “продавать” себя в брак, чтобы прокормиться.)»[128]

Поскольку ученые из Восточной Германии сосредоточивались на сексуальном удовлетворении, особенно женском, они провели широкий спектр эмпирических исследований с целью продемонстрировать превосходство социализма в постели. С поправкой на методологические проблемы, рассмотренные в предыдущей главе, эти исследования содержат ряд интересных свидетельств, подтверждающих, что при социализме люди имели лучший секс. Например, в 1984 г. Курт Штарке и Вальтер Фридрих опубликовали книгу по результатам своего изучения любви и сексуальности жителей Восточной Германии до 30 лет. Авторы обнаружили, что молодежь ГДР, как мужчины, так и женщины, была чрезвычайно удовлетворена своей сексуальной жизнью; две трети молодых женщин сообщили, что получают оргазм «почти всегда», и еще 18 % сказали, что оргазмируют часто. Штарке и Фридрих утверждали, что такие показатели удовлетворения в постели являются следствием жизни при социализме – «чувства социальной защищенности, равенства обязанностей в образовании и труде, равенства прав и возможностей участия в жизни общества и ее формирования»[129].