от него и сам открываю дверцу для Скарлетт. Она бурчит «спасибо», прежде чем забраться на заднее сиденье. Я захожу с противоположной стороны, затем стучу в перегородку, чтобы Роман знал, что мы готовы ехать.

Мы даже не доехали до конца квартала, когда она заговорила.

— У тебя ужасный вкус на женщин.

Я оглядываюсь.

— Включаешь себя в этот список?

Она игнорирует меня.

— Не хочу, чтобы она была в моем пентхаусе.

Я сдерживаю слова, которые хочу сказать ей. Вместо этого говорю ей правду.

— Это не будет проблемой.

— В «Карлайл» у меня проходят деловые обеды.

Мне требуется минута, чтобы осознать, что она говорит. Еще один вопрос, откуда, черт возьми, Скарлетт знает, что Ханна останавливается именно там, когда находится в городе.

— Это не то, что я имел в виду. У нас с ней все кончено.

— Она знает об этом?

— Да, — отвечаю я. Затем, по какой-то глупой причине, что очень похоже на преданность, которой она, похоже, не хочет, уточняю: — Я сказал ей, что, если она оскорбит тебя, я больше не буду с ней разговаривать.

Скарлетт усмехается.

— Не делай мне никаких одолжений.

Я громко выдыхаю.

— Теперь ты бесишься, что я не трахаю ее?

— Нет! Я просто…

— Ты спишь с другими мужчинами? — наконец-то я озвучиваю вопрос, который беспокоил меня уже несколько недель.

— Не уверена, — отвечает она.

Я скрежещу зубами.

— Не уверена в чем?

— Не уверена, что это можно назвать сексом.

Блять. Значит да.

— Кто он?

— Ты его не знаешь.

Да, конечно.

— Я знаю много людей.

— Его зовут Кайл. Он хирург.

Это ее типаж? Помешанный на науке с комплексом превосходства? Это беспокоит меня больше, чем я ожидаю. Больше, чем следовало бы. Если он не часть нашего мира, может быть, у нее действительно есть настоящие чувства к этому парню.

— Звучит как способ снять напряжение.

— Ревнуешь? — насмехается она.

— Это потребовало бы от меня каких-то чувств.

— Вот именно.

Я выдавливаю из себя смешок. Для моих ушей это звучит пусто, но я сомневаюсь, что она может заметить разницу.

— Тебе не стоит об этом беспокоиться.

— Отлично.

— Отлично, — эхом отзываюсь я.

Это стало предсказуемым: цикл наших разговоров. Шутки, насмешки и молчание. То, как один из нас немного более открыт, чем другой. Мы никогда не действуем синхронно, никогда оба не готовы отдавать, не получая ничего взамен.

Я достаю свой телефон и начинаю перебирать электронные письма, которые могут подождать до понедельника. По крайней мере, отец будет рад моей инициативе. Они с Оливером застряли в Майами из-за тропического шторма. Они отправились на юг поиграть в гольф и встретиться с коммерческим застройщиком по поводу офисов для новой компании. В их продолжительном отсутствии все проходит через меня. Я вернулся домой в три часа ночи вчера, или, технически, сегодня утром.

— Сегодня я завершила разработку коллекции для своей новой линии одежды, — звук голоса Скарлетт настолько неожиданный, что я поражаюсь. — Она называется «Руж». Вот для чего нужны эти рисунки. Я выбираю команду дизайнеров. Я также одобрила редактуру для августовского номера «Хай» и выбрала статьи для сентябрьского. Это было после того, как я провела собеседование с пятью секретаршами, потому что Лия уже занята моим расписанием в «Хай Кутюр», и мне нужна дополнительная помощь.

Я ничего не знаю о том, что она делает ежедневно. Вот почему я спросил об этом ранее. Но это было до того, как я узнал, насколько фальшивым она считает этот брак. Не успел я опомниться, как она трахнулась с другим парнем, нося мое кольцо на пальце.

Гнев и ревность скапливаются у меня в животе, как деготь, темная и ядовитая.

— Мне абсолютно наплевать, что ты делаешь, Скарлетт. Помнишь? — я растягиваю слова, как будто у меня есть дела поважнее, чем утруждать себя их произнесением, затем продолжаю прокручивать сотни накопившихся писем.

Она вздрагивает. Краем глаза я улавливаю едва заметную отдачу, прежде чем она отворачивается от меня, чтобы посмотреть на городские огни. Неприятные эмоции затвердевают, погружаясь в меня, как якорь.

Почему меня это волнует?

А ее нет?

Остальная часть поездки проходит в молчании.

9. Скарлетт

Трудно сказать, что сильнее угнетает: июльская жара или пять женщин, уставившихся на меня с яростью бойцовых собак.

— Вы с Крю работаете над ребенком?

Я сдерживаю саркастические ответы, которые приходят на ум на вопрос Эйлин Уолдорф.

Я все еще девственница.

Мой муж слишком занят своими любовницами.

Может быть, через десятилетие или два.

Любой из этих ответов распространился бы по внутреннему дворику дома моих родителей в Хэмптоне как лесной пожар. Возможно, я пробила себе дорогу к значимости и уважению в некоторых частях делового мира, но это произошло в ущерб моему положению среди большинства женщин в нью-йоркском обществе. Мои попытки вырваться из оков брака и детей не принесли мне никаких союзников.

Эйлин всего на год старше меня. До того, как прошлым летом она вышла замуж за Дэниела Уолдорфа, она работала в агентстве по связям с общественностью. Несколько месяцев назад у нее родился их первый ребенок. Женщины нередко работают до тех пор, пока не выйдут замуж. Предполагается, что теперь, когда я стала миссис Кенсингтон, я буду входить в советы благотворительных организаций и выбирать цвета для детской.

Вместо того чтобы ответить на вопрос Эйлин резкой шуткой, я смеюсь и встряхиваю волосами. Просто потому, что я ненавижу эту игру, не значит, что я не могу в нее играть.

— Нет, пока нет. Мы наслаждаемся временем вместе, когда есть только мы вдвоем, — особенно учитывая, что мы поженились месяц назад.

Последнюю часть я держу при себе. Я знаю, чего ожидают, и что является подходящей темой для разговора на таком роде мероприятий. Вот почему я стараюсь избегать многих из них, насколько это возможно. Но избежать вечеринки в честь Четвертого июля было невозможно. Я посещала ее каждый год, сколько себя помню.

Эйлин кивает и улыбается, принимая мой дерьмовый ответ, не моргнув глазом. У меня такое чувство, что я буду часто его повторять. Наслаждение — это лесть, но я не лгу, говоря, что хотела бы подождать, прежде чем родить детей. Дело не в том, что я их не хочу. Я хочу. Но дети уничтожат расстояние между мной и Крю. Между нами