А к платью, само собой, нужны туфли и сумочка. И украшения: Алесси на грани обморока, когда я выбираю гарнитур в ювелирном, и мне нравится ее поведение. В ее взгляде нет алчности. Почти не сомневаюсь, что она не оставит себе ничего из этих подарков, если мы расстанемся.

«Если», а не «когда»? И «если», и «когда» кажутся мне такими далекими и туманными, что не хочу об этом думать.

Заметив, что Алесси устала, веду ее в кофейню. Капучино и синнабоны творят чудеса — Алесси снова улыбается.

— Любишь сладкое? — спрашиваю я.

— Да, сэр. — Она вызывающе облизывает верхнюю губу и добавляет: — Быть вашей рабыней приятно.

— Посмотрим, что ты скажешь чуть позже… — зловеще обещаю я.

Кажется, она не верит, что я могу быть жестоким, потому что смеется. Впрочем, она права — я пугаю ее, предвкушая поход в секс-шоп.

Алесси притихает и прячется за меня, когда понимает, куда я ее привел. Ее взгляд скользит по витринам, и глаза постепенно округляются. Я же не спеша выбираю то, за чем пришел: специальные свечи для wax play, масло, перьевой стек, повязку на глаза, маленький флоггер, влагалищные шарики… У меня есть почти все, но Алесси — особенная рабыня. У нее будут личные игрушки.

Оплачиваю покупки, а Алесси отходит в сторону, рассматривает что-то в дальней витрине. Паддлы?!

— Нравится? — интересуюсь я, подходя ближе. И шепчу на ухо, чтобы не смущать сильнее: — Хочешь с сердечком? Оно будет мило смотреться на твой попке.

— Н-нет, сэр… — Ее щеки заливает румянец. — Мне любопытно… все…

Смеюсь… и покупаю деревянную дощечку для порки с вырезанным на ней сердечком. И все же до сессии, к которой я так тщательно готовлюсь, у меня запланировано кое-что еще.

В салоне красоты Алесси не выдерживает.

— Можно задать вопрос, сэр?

Согласно киваю, пряча улыбку.

— Мы куда-то идем?

— Я иду ужинать, а потом — в оперу. Ты будешь меня сопровождать.

Именно так, а не «мы идем». Мы не пара, мы — хозяин и рабыня. Однако мне все труднее думать об Алесси, как о подчиненной. Она особенная, другую девушку я не стал бы так баловать. Мне ни с кем не было так хорошо после расставания с Кейт.



Александра

Никогда бы не подумала, что подчинение сделает меня свободной. Я искала жесткие рамки, наказывала себя за эгоизм, однако, приняв условия Джеймса, почувствовала облегчение — больше никаких ограничений.

Это не я тратила деньги, а Джеймс. Я ничего не просила, но получала все, о чем могла только мечтать: расслабляющая ванна, вкусная еда, красивая одежда, украшения, опера, секс… Обо мне заботились, как о любимой игрушке, и я расслабилась и наслаждалась подарками.

Это неправильно. Я оставлю у Джеймса и платья, и белье, и золотые сережки, но самообман до добра не доведет. Когда я ему надоем, мы расстанемся, и одиночество станет острее, больнее, невыносимее. Я передала контроль и очутилась в раю, зная, что после вернусь в ад.

Но сегодня я не хочу думать о последствиях. Сегодня я снова беззаботная Алеська, которая наслаждается роскошной жизнью. Красивое платьице, туфельки на каблучке, стильная прическа, макияж и маникюр. То и дело поправляю сережки: я давно продала все свои украшения, успела отвыкнуть. Французский ресторан с супом буйабес, утиным конфи и эклерами. «Аида» на основной сцене Мариинского театра.

Жизнь прекрасна!

На обратном пути мы попадаем в пробку. Машина движется еле-еле, и нам скучно. Включать радио не хочется обоим — в ушах все еще звучит музыка Верди, кощунственно сбивать настрой какой-нибудь попсовой песенкой.

Вдруг ладонь Джеймса ложится на мое бедро. Одной рукой он продолжает держать руль, но машина в этот момент стоит. Его пальцы быстро перебирают ткань, поднимая подол платья, он гладит кожу с внутренней стороны бедра.

Пытаюсь свести ноги и получаю шлепок.

— Сними трусики, Бэмби, — командует Джеймс, передвигая машину на метр вперед.

Боже… Меня бросает в жар, я кошусь в окно, пытаясь понять, заметят это из соседних машин или нет.

— Мне повторить? — лениво интересуется он.

— Н-нет… нет, сэр. Ой… да, сэр… — Я путаюсь, потому что пытаюсь ответить, что повторять не нужно, но выполнить приказ я готова.

Ерзаю, стягивая нижнее белье, и наслаждаюсь волнами стыда. Почти публичное подчинение заводит мгновенно. Трусики соскальзывают к лодыжкам, и я почти не дышу, ожидая, что за этим последует.

— Разведи ноги.

Джеймс ждет очередной остановки, а потом ныряет рукой под платье. Пальцы скользят по лону… ниже… глубже… Я закусываю губу, чтобы сдержать стон.

— Бэмби, никто не услышит, — напоминает Джеймс, теребя клитор. — А вот лицо у тебя сейчас забавное.

Мы потихоньку едем вперед, пристроившись за грузовиком, и Джеймс дразнит меня, распаляя желание. Сползаю на край сидения, чтобы его пальцы проникали глубже, пытаюсь насадиться на них, позабыв о том, что кто-то может понять, чем мы занимаемся.

— Ом-м… м-м-м… Джей…

— Что? — неожиданно холодно спрашивает он.

Спохватываюсь, что обратилась к нему по имени.

— Простите, сэр. Пожалуйста, простите…

Поздно. Он убирает руку и смотрит на дорогу. Ерзаю и сжимаю ноги: хочется получить разрядку, но трогать себя там Джеймс запретил.

— Сиди ровно, — бросает он резко.

Подавляю всхлип и послушно выпрямляюсь. Кажется, он нарочито строг, я не так уж сильно провинилась, однако жесткое обращение нравится мне не меньше нежного. Наверное, потому что это Джеймс.

— Оближи.

У меня во рту оказывается палец, испачканный выделениями. Я догадливая девочка, я смотрела ролики в интернете: обхватываю его губами и сосу, как член, помогая себе языком.

— Черт… — шипит Джеймс, отнимая руку, и поправляет брюки.

Смотрю на его ширинку и не могу сдержать улыбку. Хозяин злится, потому что сам возбужден, а до дома еще далеко.

— Смейся, смейся… — зловеще обещает Джеймс. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Даже не сомневаюсь, что так и будет. К жжению между ног добавляется зуд на ягодицах.

Вырываемся из пробки и несемся по шоссе — «час расплаты» все ближе.

— Оставь, — бросает Джеймс, когда я хочу забрать из машины пакеты. — Я возьму то, что нужно, остальное позже.

Едва заходим в дом, он наклоняет меня над диваном и поднимает подол платья на поясницу. Я едва стою на подгибающихся ногах: в голове шумит, грудь наливается от возбуждения. Знаю, что меня будут пороть, но… бли-и-ин… я стою перед Джеймсом, как похотливая сучка, выставив попку и раздвинув ноги. Это возбуждает меня еще сильнее.