Тогда пришла другая беда: стал наступать сон. Веки становились все тяжелее и тяжелее, и ресницы вот-вот готовы были сомкнуться. Так и тянуло прилечь на травку и задремать под мерное трещание сверчка…

Милославская вскакивала, встряхивала головой, руками, делала несколько наклонов вниз и в стороны, но это помогало лишь на несколько минут. Как только она садилась, по телу снова растекалась приятная тяжесть, так и зовущая ее повалиться на бок.

Яна принялась мысленно читать стихи. Сначала это бодрило, но вскоре Пушкин смешивался с Плюшкиным, причем Милославскую это нисколько не огорчало. Было так хорошо и спокойно…

Переживания о предстоящем опасном разговоре вообще отступали на задний план.

— Нет, это невозможно! — воскликнула гадалка и поднялась на ноги.

Она решила пробежаться немного, чтобы кровь заиграла в жилах. Пустившись вперед со всей мочи, она едва не повалилась в траву: ватные ноги не слушались. Сделав несколько приседаний, гадалка все же побежала, однако тут же ей показалось, что вдалеке что-то гудит. Яна посмотрела вдаль. Множество огней там, у дороги, сливались между собой, и ничего рассмотреть было невозможно.

Милославская снова побежала, но слышимый уже более отчетливо шум приближающегося мотора заставил ее остановиться. Посмотрев вперед, она заметила, что два огня отделились от других и приближаются в ее направлении. Автомобиль ехал со стороны «Паруса».

Гадалка, осознав наконец свое положение и окончательно проснувшись, попятилась назад. Потом она развернулась и, пригнувшись, побежала в сторону оврага.

Джемма уже стояла настороже.

— Спокойно, — сказала Яна, пытаясь отдышаться, но волнение делало ее дыхание еще более частым. — Так, ждем гостей.

Вернее, хозяев…

Милославская присела на корточки, чтобы не быть заметной издалека и пригнула голову. В темноте она сливалась с пышным кустом полыни и рассмотреть ее при беглом взгляде было невозможно.

Автомобиль стремительно приближался, свернув, как и Милославская, с дороги. Не доезжая до Яны буквально нескольких метров, он стал разворачиваться и подъехал к яме задним ходом.

Это была старая ржавая «копейка», прошедшая уже огни и воды и помогающая хозяину скопить на что-то более приличное. Хотя, возможно, ее просто использовали для езды по таким буеракам и перевозки тяжелых грузов, в то время как новенький автомобиль спокойно дожидался в гараже своей непыльной работы.

Машина остановилась, мотор ее заглох, фары погасли. Через пару минут дверь открылась и не спеша на землю опустилась сначала одна нога, потом вторая. Яна сразу узнала бутсы, какие видела на охранниках. Значит, ее подозрения насчет организованного ими воровства оправдались.

Этим она и собиралась воспользоваться, прибегнув пусть и не к очень чистому, зато вполне действенному способу — шантажу. Всплыви организованное хищение, ребята рисковали не только лишиться работы, но и заработать статью. А при очень свирепом хозяине и пару ребер можно было потерять.

Конечно, Милославская не желала им зла, вполне представляя размеры их зарплаты и зная конкретно о доходах предприятия из бумаг, найденных в кейсе. Но язык за зубами держать она готова была только в том случае, если они добровольно раскладывали ей все по полочкам.

Мужчина, вышедший из машины, подошел к автомобилю сзади и открыл багажник. Он раскидал лишние предметы в стороны и подошел к яме. Яна сидела чуть правее, буквально в двух метрах он приехавшего.

Охранник сделал один мощный прыжок и очутился в овражке. Медлить ему было некогда, и он сразу подхватил пару канистр. Кряхтя, выбрался наверх и скинул емкости в багажник.

Пока парень стоял к Милославской спиной, она поднялась на ноги, усадив Джемму чуть впереди себя. Та сразу приняла позу, которая позволяла ей в считанные мгновенья совершить прыжок.

Охранник обернулся. Перед ним стояла выросшая из-под земли фигура гадалки с собакой. Правда, он не сразу понял, что это женщина и что она с собакой. Сначала его всего передернуло от испуга, потом он вскрикнул:

— Ты кто?!

— Я дух полей, — магическим голосом пошутила Милославская, сдерживая смех.

В этот момент гадалку забавляло мертвенно-белое от страха лицо мужчины, который физически был значительно сильнее ее, если, конечно, не брать в расчет Джемму. Охранник же толком не видел Яниного лица, потому что глаза его еще не привыкли к темноте. Решив, что это выигрышный момент, Милославская решила усилить его воздействие, достав фонарик, включив его на самый яркий свет и направив прямо в лицо парню.

Тот сразу весь сморщился и автоматически заслонил глаза рукой. Яна прекрасно представляла, что творится в этот миг у него в душе, и ей было даже немного жаль его. Однако выполнение поставленной задачи для нее было все же важней, поэтому действовала она жестко.

— Ладно, успокойся, — уже обыкновенным своим голосом сказала она, немного приглушив свет фонарика и чуть отведя его от глаз мужчины. — Я не дух полей, я простая русская баба…

— А что ты тут делаешь среди ночи? — нерешительно спросил охранник, все прикрываясь от света рукой.

— Давай договоримся: я задаю вопросы, а ты отвечаешь, — жестко проговорила гадалка. — Хотя, чтобы удовлетворить твое любопытство, на этот, только лишь на этот вопрос, я отвечу. Я немного слукавила: я, конечно, русская баба, но не такая уж простая…

На несколько мгновений установилось молчание, затем Яна продолжила:

— Я веду расследование по факту убийства Воробьева Алексея Михайловича. Известен тебе такой?

Парень молчал. Потом, решив, очевидно, что это бессмысленно, протянул, вздыхая:

— Ну, известен…

— Давай вот без этих ну, — поморщившись, произнесла гадалка.

— А то что? — явно осмелев, спросил охранник.

— А то у моей собаки зубы очень чешутся, — ангельским голоском ответила Яна и светом фонаря осветила Джемму, вставшую на дыбы.

В довершение всего собака гавкнула так, что, казалось, воздух задрожал.

— Понял, — сказал охранник, облокотившись на свою машину.

— Понял, значит валяй, говори.

— А что говорить-то? — пожав плечами, глуповатым тоном, спросил парень. — Я не знаю…

— Кто убил Воробьева? — решив не мелочиться и попытаться сразу сорвать хороший куш, произнесла Яна.

— А я откуда знаю?! Ну вы даете! Я что, под подозрением что ли?!

Возмущение охранника было настолько искренним, что Милославская поспешила его успокоить:

— Нет, если ты спрашиваешь конкретно об исполнителе убийства. Я думаю, не такая мелкая сошка к этому причастна…

— А чего же ты хочешь?!

— Кому могло быть выгодно устранение Воробьева?

— Черт его знает, — парень пожал плечами. — Всем выгодно!