– Вы всерьез думаете, что… – Пичугин не успел закончить фразу, но ее смысл и так был очевиден.

– Я допускаю такой вариант. Но при этом не могу объяснить, кому и зачем это могло понадобиться. И подход для террористов, мне кажется, странный. Теракт логичнее устроить в публичном месте, в торговом центре, театре… Ну, вы понимаете. А тут таксист. Нелогично и глупо. Или мы чего-то не знаем. Может быть, аэрозоль распылили случайно. Олег, понимаете, легочная форма вот так из ничего не возьмется. Есть определенные законы развития болезни. Вы представляете их себе?

– Ну, так, в общих чертах. Читал брошюрки, как и все, кто работал в степи.

– Чтобы не совсем в общих, я вам объясню. Чисто легочной формой может заразиться человек, находящийся в одном помещении с умирающим от септической формы, когда палочка окажется в воздушно-капельной взвеси в теплом воздухе. Вдыхание этой взвеси приведет к первичной легочной форме. Вы можете представить себе такую ситуацию в современном городе?

Олег покачал головой.

– Я тоже не могу. Но чтобы само собой, только так. В любом другом случае, в том или ином виде, или злая воля, или… Ну, стечение обстоятельств. Если честно, в злую волю верится почему-то больше.

– Может, личный опыт?

Пичугин любовался Натальей. Под белым халатом на ней был белый сатиновый костюм, похожий на врачебную хирургическую форму. С серьезностью темы контрастировал почти детский голос женщины. Видимо, понимая это, она добавляла серьезности в тон, но от этого только больше походила на студентку-медика, которая ужасно переживает, что выглядит несолидно.

– Не без того. В свои тридцать семь имела возможность разочароваться в людях. Хотя, конечно, это не совсем по-женски, озвучивать возраст. Но я не сторонник таких условностей.

«Тридцать семь лет! – подумал Пичугин, старательно сохраняя внимание. – Это невероятно. Она выглядит на двадцать пять максимум. Не курит, судя по запаху. Хотя какая мне разница? Не жениться же… Хотя почему нет? На такой можно было бы».

– Наталья Викторовна, давайте обменяемся номерами телефонов, если придется вдруг разлучиться сегодня, – предложил он. – Раз вы не сторонник условностей, то я так, по-простому. Лучше сделать это заранее, чем потом вдруг вспомнить, что не можем связаться.

Наталья продиктовала свой номер, и Пичугин, набрав, нажал кнопку вызова.

– А вот это мой, – прокомментировал он. – Сохраните. Может, вернемся на пресс-конференцию? Послушаем.

– Там не может быть ничего важного, – Наталья передернула плечами, как от холода. – Не люблю, когда приходится врать. У меня слишком «говорящее» лицо. Я не умею убедительно давать дезинформацию. И лучше будет мне там не появляться. Понимаете?

– Понимаю.

– Пойдемте в кабинет Думченко, там Головин рулит операми, а Пивник эпидемиологами «Скорой помощи». Только МЧС пока в состоянии боевой готовности и ждет приказа. Мне жалко их представителя.

– А я бы послушал пресс-конференцию. Интересно, что все же просочится в среду журналистов.

– Праздный интерес?

– Ну… Да.

Пичугин чуть не рассказал про историю с Бражниковым, но понял, что это было бы излишней, никому не нужной откровенностью.

– Я все же предпочла бы там не появляться. Неприятно видеть, как коллеги выкручиваются. А журналисты пытаются их порвать.

– Ладно. Будем считать мое любопытство пороком.

– Я знаю, чем ваше любопытство удовлетворить, – неожиданно для себя самой сказала Наталья. – Вы ведь, по сути, представитель ФСБ. Представлю вас штабу. Почему нет? Мы и так уже все протоколы нарушили.

– Зато выявили всех пассажиров Ширяева, – подмигнул ей Пичугин.

Они покинули буфет, и почти сразу у Натальи зазвонил телефон. Достав его, она удивленно глянула на экран. Номер был незнакомым.

– Секундочку! – попросила она Пичугина.

Тот сделал было шаг, чтобы удалиться и не мешать, но Наталья красноречиво помахала рукой, мол, останьтесь, и, напротив, включила громкую связь. Она была уверена, что звонит Ковалев, с другого номера, для конспирации, как он любил, и хотела иметь живого свидетеля. В какой-то мере она надеялась, что Ковалев ей нагрубит и это выстроит непреодолимую стену между ним и Пичугиным. Зачем ей нужна эта стена? Она сама не ответила бы на этот вопрос. Просто Пичугин у нее вызывал непреодолимую симпатию, и это никак не вязалось с тем, что он – человек Ковалева.

– Слушаю! – произнесла она в трубку.

Но голос, который раздался из динамика, заставил ее вздрогнуть. Это был Лемех.

– Простите, Наташенька, я с другого номера. Специально. Вы все же связались с Ковалевым?

– Да. И он мне очень сильно помог. Не мне, точнее, городу. Вы чем-то обеспокоены?

– Да. Ковалев ведь думает, что я погиб при взрыве и что все без исключения образцы АКСОНа уничтожены. Но ты напомнила ему о себе, а значит, возможно, и обо мне.

Наталья предпочла выключить громкую связь, бросив виноватый взгляд на Пичугина. Тот вежливо улыбнулся в ответ.

– Вы же не думаете, что он отслеживает мой телефон? Мы с ним не общались пятнадцать лет, у него не было ни малейшей возможности установить «жучок». Нда… Простите, это я не подумала. Но не думаю, что он установил прослушку на номер. Это все же не пальцем в носу поковырять. Успокойтесь, Василий Федотович. И простите меня великодушно, что побеспокоила вас и заставила нервничать. Да, успехов!

«Неожиданные повороты», – подумал Пичугин.

Он решил не ставить Наталью в неловкое положение и сделать вид, что ничего необычного не услышал.

В которой генерала Ковалева посещают призраки прошлого, он находит инструкцию в бункере, узнает совершенно неожиданные сведения, предается несбыточным мечтам и приказывает Стежневу поговорить с Натальей.

Короткая летняя ночь никак не могла вступить в свои права. На северо-западе разгоралось янтарное зарево белых ночей, а над самой Москвой тьма сгустилась лишь до тяжелых душных сумерек. Свет фар «Ниссана-Теана», за рулем которого сидел Ковалев, пронзал сумерки, высвечивая искорки роящихся мошек. В салоне никого, кроме самого генерала, не было. Машина стремительно двигалась прочь от Москвы.

Неожиданно в пиджачном кармане Ковалева завибрировало устройство в небольшом корпусе, похожем на портативную рацию. Он достал его и глянул на монитор детектора паразитных электромагнитных импульсов, приемную часть которого он так удачно и незаметно внедрил в организм Пичугина. Операция простая и отработанная для таких случаев. Сначала Стежнев распылил в салоне машины особый аэрозоль, вызывающий головную боль, а затем уже Ковалев предложил своему внештатнику «обезболивающую таблетку».

Впрочем, «таблетка», точнее ее оболочка, действительно являлась антидотом от распыленного вещества, но главное крылось под ней. Оказавшись в желудке, активировалась электронная начинка «таблетки», которая выпускала два игольчатых манипулятора, крепилась ими за стенку желудка и переходила в режим приема любых электромагнитных полей. Если этим полем оказывалось паразитное электромагнитное поле компьютера или данные, уходящие с антенны мобильного телефона, «таблетка» улавливала их и передавала на систему ведомственных ретрансляторов, которые по цепочке доставляли данные сначала в обрабатывающий серверный центр, где они расшифровывались, а затем на портативное устройство приема, находящееся в руке Ковалева. Таким образом, можно было считывать любую информацию с работающего компьютера или с мобильника в режиме разговора или передачи коротких сообщений.