Нажав кнопку приема, Ковалев прослушал разговор Натальи с Лемехом, затем сбавил скорость и прижался к обочине. Даже в сумеречном свете видно было, как побледнело его лицо. Чего угодно он ожидал, но только не этого. Лемех жив! Старый ученый таракан! Да ему уже несколько раз положено было умереть своей смертью! Сколько ему? Точно больше восьмидесяти. Но каков шельмец! Как он умудрился так ловко выйти из поля зрения?

Ковалев ощущал себя так, словно по неосторожности уронил камень в осиное гнездо у своих ног. Лемех жив! Это означало, что события пятнадцатилетней давности могут вылезти наружу. И тогда конец всему.

– Без паники! – приказал себе Ковалев.

Он подумал, что если Лемех молчал пятнадцать лет, то вряд ли станет поднимать шум теперь. Но это было справедливо лишь для условно стабильной ситуации, в которую не вторгались и не вторгнуться посторонние силы. Тут же стабильностью и не пахло. Евдокимова, тоже сучка, втравила в историю. И она с Лемехом в контакте – это предельно опасно. Пока у Евдокимовой зарубцевалась старая душевная рана, она тоже опасности не представляла. Но в паре с Лемехом они могут так взять Ковалева за яйца, что глаза вылезут.

«А не позвонила ли Евдокимова мне нарочно? – подумал он. – Не зря я встревожился. Если ей нужна была помощь, она могла бы обратиться по инстанциям в ФСБ».

А так, она могла позвонить от того, что за пятнадцать лет, причем вместе с Лемехом, разработала план мести и только ждала удобного случая.

«Ждала, когда я обосрусь, – четче сформулировал мысль Ковалев. – А когда не дождалась, стала ждать удобного случая, чтобы втравить меня в авантюру. В любую, по сути. В любое сомнительное дело. А тут чума. Чем не повод?»

Он хотел было тронуть машину с места, но понял, что просто не в состоянии ею управлять. Так нервы у него давно не шалили.

«Надо валить сучку, вот что, – твердо решил Ковалев. – И Лемеха обязательно. Если одну только Евдокимову вальнуть, это для него может стать поводом. Он старый, ему терять уже нечего».

Вопрос в том, что Ковалев понятия не имел, где обитает Лемех и как ему удалось выжить и скрыться. Это тоже было проблемой, на решение которой банально не хватит времени.

«Как бы еще у Евдокимовой АКСОНа установленного не оказалось, – с нескрываемым ужасом подумал Ковалев. – С Лемеха станется. Раз он жив, его пытливый ум вряд ли отстранился от дел. Он мог доработать АКСОН в тайне ото всех. А кому ставить, если не Евдокимовой, которая в этой истории по самые уши?»

АКСОНа Ковалев боялся. Сильно. У него был опыт столкновения с человеком, оснащенным этим устройством, и это было по-настоящему страшно. Когда-то Ковалев надеялся сам себя оснастить такой штукой, да не срослось. И если АКСОН, да еще доработанный, вживлен Евдокимовой, то это такая проблема, рядом с которой другие проблемы меркнут, как пламя свечи меркнет на фоне вспышки термоядерного взрыва.

С другой стороны, если у Евдокимовой АКСОН, то можно попытаться рискнуть, одним выстрелом убив двух зайцев. Только самому надо держаться подальше. Если уж кого подставлять, то Стежнева. Такие, как он, только для грязной работы и существуют. Только всего ему рассказывать не надо. Он понятия не имеет, что такое АКСОН, вот и незачем ему это знать. Пусть думает, что Наталья – самая обычная цель. Человек, которого надо устранить, – ничего больше. А там поглядим.

Столь продуктивная идея взбодрила Ковалева. Он созвонился с Кириллом и дал ему четкие инструкции в виде заранее оговоренного кода, в котором не было слова «убить» или «устранить». Прозвучало только имя и фамилия, но во вполне безобидном контексте.

Судя по тому, что детектор в желудке Пичугина уловил звонок Евдокимовой к Лемеху, они рядом, как и предписано. Значит, отслеживая местоположение Пичугина, можно отследить и саму Евдокимову.

– С Пичугиным тоже о том же поговорить? – уточнил Кирилл кодовой фразой.

– Нет, с ним говорить бесполезно, надо только с Натальей.

– Ну, ладно, как скажете, – разочарованно ответил Кирилл.

Он не понимал плана, созревшего в голове Ковалева. Но это и хорошо. Чище сработает. Согласно плану Пичугин обязательно должен выжить. Иначе Лемеха не накрыть. А так, при должной сноровке, получится всех троих утихомирить раз и навсегда. При вживленном Евдокимовой АКСОНе будет фора часов пять или побольше.

Закончив разговор с Кириллом, Ковалев заметно успокоился. Ехать еще оставалось прилично, но теперь уже не страх подгонял вперед, а четко обозначенная и вполне достижимая цель.

На КПП при въезде в гарнизон, где располагался бункер Бражникова, Ковалев показал удостоверение, не препятствуя внесению его имени и должности в журнал записей дежурного по пропускному пункту. Генерал прекрасно понимал, что это нисколько не помешает ему сохранить инкогнито. Журнал просматривают только в случае какого-нибудь ЧП, когда надо выяснить, кто въезжал, когда и зачем. А так, просто, наугад, даже если гарнизонное начальство и увидит должность сотрудника ФСБ, у них даже мысли не возникнет обратиться в контору за разъяснениями. Не та контора. Она не для разъяснений создана, а как раз наоборот.

Въехав в гарнизон, Ковалев направил машину к полигону, где располагался замаскированный под кочегарку бункер, чтобы выяснить, эвакуировали уже смену Бражникова или еще нет. Выяснить это было не сложно по наличию или отсутствию оцепления в ОЗК и противогазах. Потому что, когда людей увезут в карантинные боксы гарнизонного госпиталя, оцепление снимут, оставив охрану у входа, а затем пришлют службу дезактивации и обеззараживания. Вот с ними как раз необходимо было бы попасть внутрь.

Когда Ковалев подруливал к полигону по изрядно разбитой грунтовке, на него из темноты между деревьями вырулили три грузовика, крытых тентами. Прогрохотав колесами, просвистев турбированными моторами и подняв облако пыли, они заставили прижаться к обочине. Глянув в зеркало заднего вида, Ковалев заметил солдат в ОЗК, сидящих в кузове. Значит, оцепление сняли только что и вскоре пожалует команда дезактиваторов.

Дальше можно было действовать двумя различными путями, и требовалось взвесить, какой из них имеет преимущество перед другим. Ковалев не стал отъезжать с обочины и погасил фары.

Первый путь – это официальным образом обратиться к начальнику части химической и биологической защиты, личный состав которой и будет задействован при дезинфекции. Этот путь имел серьезный минус – начальник части мог запросто затребовать подтверждение из управления ФСБ. А это смерти подобно. Это не только разрушит сам план, но и заставит Ковалева иметь весьма бледный вид на ковре у начальства.

Второй путь – под покровом ночи переодеться в ОЗК, надеть изолирующий противогаз и вклиниться в группу дезактивации. Люди в ОЗК и противогазах все на одно лицо, да и на один голос. Людей будет много, а функции всех заранее понятны – распылять дезинфицирующий раствор, собирать вещи, предназначенные на сожжение. Первая роль Ковалева не устраивала, у него не было емкости с раствором. Да и толку от этой роли не было никакого. Ему нужна была вторая роль, тогда можно будет, не вызывая подозрений, просмотреть данные на компьютере Бражникова с целью найти там инструкцию по исправлению ситуации с обломком космического мусора.