повидаться с бабушкой Верой. Гоша проследил за тем, как она приехала домой, увидел её знакомую кровать, стол, диван. Бабушка достала из комода деньги и снова заковыляла на костылях к выходу. Наконец, он увидел её у кассы аэрофлота. Она собиралась купить билет.

«Но куда? Неужели она собралась к нам?» — промелькнула такая мысль у чертёнка, и он невольно закричал в камень:

— Бабуля, не бери билет на самолёт, мы летим завтра к тебе в гости. Бабушка Надя уже купила билет!

Баба Вера вновь вертела головой, по сторонам, думая, что увидит своего внука, что-то ответила и покинула очередь. Она погрозила Гоше пальцем и радостно рассмеялась. Сеанс был окончен, и довольный Гоша стал укладываться спать. Завтра в дорогу.

ГЛАВА 30

В самолёте

На следующий день, ближе к обеду, бабушка Надя оделась потеплее, накинула плащ, проверила, всё ли выключила в квартире: воду, газ, свет — и направилась к выходу. В одной руке она несла большую сумку с подарками, а в другой — круглую плетёную корзину. На дне её, свернувшись клубочком, прикрытый тёплым шарфом, устроился чертёнок. Он был в хорошем настроении, ему очень хотелось поболтать, но он, сцепив зубки, молчал.

Никто не должен догадаться, что в корзине находится живое существо. Так пояснила баба Надя, и Гоша решил её слушаться. В такси разговаривала одна бабушка. Корзину она бережно держала на коленях и старалась её не уронить. Вот и аэропорт. Она спокойно прошла регистрацию, досмотр сумки, а в корзину с Гошей никто и не заглянул.

На поле, где стояли железные птицы, подул резкий холодный ветер. В корзине с дырочками чертёнка так продуло, что он начал чихать и ворочаться. Бабушка забеспокоилась, что идущие рядом пассажиры услышат его чихание. И она сама нарочно стала вторить чиханию Гоши. От неё отвернулась одна женщина, затем другая, но бабушка Надя, вытирая свой сухой нос, чихала напропалую. Вот, наконец, и трап к самолёту. В салоне было тепло и уютно. Бабушка прошла на своё место к иллюминатору, а рядом с ней оказалась девочка лет пяти в спортивном костюмчике. Её родители, мама и папа, сели впереди, и весь полёт читали журналы, а девочке пришлось разговаривать с бабой Надей.

Гоша пригрелся в корзинке, перестал чихать, но где-то через час полёта у него занемела спина, хвост, лапки. Ему очень захотелось вытянуться, развалиться, хоть на полу, но только не лежать крючком в этой скорлупе. Он, наконец, дождался, когда мама повела девочку в туалет, высунул мордочку из корзинки и попросил выпустить его на пол.

Старушка сжалилась над Гошей и разрешила ему спуститься вниз.

Лететь ещё надо было целый час. Ох! Если бы бабушка Надя знала, что видит Гошу в последний раз, она его бы ни за что не отпустила.

Кресла, где сидели наши путешественники находились недалеко от кабины пилотов. Когда чертёнок расположился под креслом на полу, он заметил, что дверь в пилотскую кабину часто открывается. Еще будучи совсем ребёнком, Жора мечтал побывать в кабине пилота, и вот теперь появилась такая возможность.

«Только туда и обратно, — думал он, — хоть одним глазком погляжу. Я проскочу в дверь, там пол тёмный и меня никто не заметит. А уже в кабине я найду местечко, откуда можно понаблюдать».

В это время в салон вошла миловидная девушка — стюардесса. На подносе она несла чашечки и предлагала пассажирам воду. Вскоре вышел один из пилотов из своей кабины и направился в хвост самолёта. Гоша с нетерпением ждал его возвращения, чтобы вместе с ним проскочить в кабину. И он не просчитался. Как молния, юркнул он за ногами вернувшегося пилота и залез в большую нишу уже в кабине. Самолётом управляли поочерёдно два пилота, которые сидели на высоких креслах. Один из них крепко держал в руках штурвал, другой не спускал глаз с приборов. А приборов было очень много: на потолке, сбоку, впереди на панели.

«Вот это да! — промелькнуло в голове у чертёнка. — И как они в них разбираются?»

Стрелки на приборах двигались, мелькали разноцветные огоньки, раздавались звуковые сигналы. А самолёт всё летел и летел к назначенному месту, и ничего особого с ним не происходило. Шум, издаваемый моторами, здесь был намного слышнее, чем в салоне самолёта, но пилоты его не воспринимали, на них были надеты большие наушники. Велись спокойные переговоры по рации.

Равномерный гул совсем доконал чертёнка. Ему вдруг так захотелось спать, что как он ни крепился, ни приказывал себе не спать, ничего не получалось. В этой же нише он растянулся и так крепко уснул, что даже не проснулся, когда самолёт приземлился и все пилоты покинули кабину.

Бабушка Надя вышла из самолёта последней. Она заглянула под сидения, причитала и звала Гошу, но напрасно. Чертёнок как в воду канул. Ей даже сделалось плохо, и старушку под руки повели в здание аэропорта.

— Что я скажу Вере? Она не простит мне потерю внука. Ох! Бедная моя головушка! — шептала про себя растерявшаяся пассажирка, прижимая опустевшую корзину.

Гоша проснулся от тишины: не было обычного гула и покачивания. Он даже не сразу понял, где он лежит. Потом быстро вскочил, прыгнул на пустое сидение пилота и выглянул в окно. От самолёта тянулась вереница пассажиров, а среди них и бабушка Надя, вытиравшая платочком нос и глаза. Чертёнок ринулся догонять старушку, но двери кабины были плотно закрыты. Он кричал, царапал лапками дверь, но напрасно. Все покинули самолёт до следующего рейса.

«А где мой талисман? — пронеслось в голове. — Неужели бабушка Надя взяла его с собой?» — забеспокоился Гоша и ещё настойчивее стал толкать неподдающуюся дверь кабины.

Это было настоящее заточение. Ни еды, ни воды, ни туалета. Чертёнок облазил все уголки кабины, но выхода из неё не нашёл. Снова залез на сидение пилота, надел на себя наушники и нажал нужную кнопку (так делал радист при полёте). Гоша услышал ясный голос диспетчера:

— Слушаю Вас, я — «земля».

Потом щелчок, и всё стихло. Он снова нажал кнопку и пропищал, что было сил:

— Выпустите меня из кабины! Мне надо к бабушке!

Вначале было тихо, а потом прозвучал приказ:

— Я — «земля». Сообщите свои координаты, — и снова щелчок.

«Какие координаты? Таким премудростям меня не учили», — уныло подумал Гоша и вдруг услышал, что внутри самолёта появились пассажиры и рассаживаются по своим местам. Самолёт должен был лететь в другой город.

«Но куда? Зачем ему это