Она положила свою голову мне на плечо, отчего я чуть окончательно не потерял контроль. Всё-таки заводила Надя неимоверно. Справился с организмом и даже не обнял девушку, чего тело жаждало каждой клеточкой. Мышкин покосился в нашу сторону, но промолчал.

— Скажи, Андрюш, — продолжила мурлыкать она. — Ты правда ничего про нас не помнишь? Ничего-ничего?

— К сожалению, — ответил я. — И потому у меня так много вопросов и так мало ответов.

— Обидно! — девушка подняла голову и внимательно посмотрела в мои глаза, а меня снова накрыло. — Но ничего, думаю, мы найдём время, и я тебе многое расскажу. А правдивость ты сможешь потом проверить у своей ведьмы. Как скучно! — повернулась она к Мышкину, повысив голос. — Пойдём отсюда, мне не нравится этот фильм.

Тот странно посмотрел на меня, поднялся, и они направились к выходу.

— Что она хотела? — оторвалась от фильма Наташа. — Пришли, сели, ни слова не говоря, а теперь сбежали.

— Да я и сам не понял, — честно признался я. — Вообще ничего не понимаю. Давай потом поговорим, вижу, кино тебе понравилось, досматривай спокойно. Думаю, они не вернутся.

После фильма мы пошли в парк. Он был шикарен: куча экзотических растений, огромные клумбы, где цветами были выложены целые картины, разной формы и размеров гроты и мостики. Там я и вручил девушке свой подарок.

У неё задрожали руки, когда она открывала коробку. Увидев содержимое, Наташа заплакала. Я говорил, что не умею успокаивать плачущих женщин? Похоже, придётся учиться в этом мире.

— Андрей, я не могу это принять, это слишком дорогой подарок, — уткнувшись мне в плечо, сквозь плач выдала девушка. — Я всю жизнь мечтала, но не могу, не сердись на меня. Пойдём, сдашь обратно в магазин.

— Забудь! — я аккуратно погладил её рыжую гриву. — Это тебе от меня презент, и отказа не потерплю. Но ты мне тоже можешь сделать подарок, который будет намного важнее.

Она подняла на меня испуганный взгляд, забыв даже, что только что рыдала. Вот я идиот! Она же наверняка решит…

— Я не про близость! — тут же выдал, пока она себе не понаизобретала всякого. — Я хочу, чтобы ты меня учила своей магии. Если тебе несложно, конечно.

— Но… — Наташа запнулась. Видимо, всё-таки успела включить фантазию. — Но там же преподаватели должны твои потоки направлять и контролировать, а ты просто запоминаешь! А я так не умею, как я тебя научу?

— С потоками уже разобрался, — улыбнулся я. — Справлюсь. Кстати, а что ты успела изучить?

— Да почти ничего. Сейчас допрос мёртвых проходим. Там мышку убивают, а я должна узнать её последние воспоминания: из-за чего умерла, в смысле, от какого оружия или магии, что ела последним, день был или ночь, ну, и прочее-подобное. Первое время плакала сильно, жалко их было, сейчас вроде привыкла. Но всё равно непросто!

Она с вызовом уставилась на меня, ища на моём лице неодобрение. Неодобрение убийства мышек или неодобрение её жалости? Я не разобрался, а потому промолчал. Можно было посмотреть в будущее, узнать её реакции на мои ответы и вопросы, но вот почему-то именно с ней я так делать не хотел.

Как только я об этом подумал, в голове возник голосок моего подарка от Мангуста: «А ты даже достойнее, чем я думала! Честно говоря, изначально считала моё назначение дедушкой тебе в петы ошибкой, но теперь вижу, что он прав и мы сработаемся. Ладно, прости, не мешаю! Хотя нет, ещё кое-что. И Надежда, и Наталья по уши влюблены в тебя».

Я выпал в осадок от такой информации. Хотя насчёт Наташи я и надеялся, но узнать такое про Коброву? Милая Либи, ты, наверно, всё-таки ошибаешься.

«Я никогда не ошибаюсь. Ладно, не отвлекайся. Она уже странно на тебя смотрит».

— Прости, задумался, — ответил я на немой вопрос спутницы. — Насчёт своего отношения к таким методам обучения. На самом деле, сама твоя магия подразумевает смерть и работу с ней, но тварюшек всё же немного жаль.

Мы шли по широкой аллее парка, прикрытой от солнышка огромными кронами незнакомых мне деревьев. По бокам газоны и клумбы, порхают бабочки, жужжат пчёлы. На секунду я даже забыл, что нахожусь в чужом мире и не своём теле. Шёл и наслаждался прогулкой с красивой рыжей девчонкой по великолепному парку. Весь кайф испортил Мышкин. Внезапно, да? Он появился из-за ствола ближайшего дерева, подошёл ко мне и прошептал в ухо:

— Не вздумай приближаться к Наденьке! Всё равно она со мной будет, понял? Или пеняй на себя! Надеюсь, ты не забыл, кто мой отец?

Не успел даже ответить, как он тут же развернулся и быстрым шагом направился прочь. Я только пожал плечами. Если честно, Коброва меня пугала. Я не понимал её целей, не видел в её поступках смысла и искренности. Клубок противоречий. А если вспомнить реакцию моего тела на неё и приплюсовать слова Либи о её чувствах ко мне, вообще бред получается. Впрочем, прочь мысли, дайте покайфовать от прогулки и спутницы рядом!

Да, отца княжича знала вся Российская империя. Серый кардинал, мать его, приближённый к самому императору Кречету. Практически безграничная власть, невероятные возможности как возвысить любого, так и сравнять с землёй. Иметь такого во врагах — подобно самоубийству. Впрочем, лично мне пох. Я уже попрогибался перед властью в прошлой жизни, хватит, в этой точно не буду. И да простит меня великий Мангуст!

«Конечно, простит, — раздался голосок Либи. — За это он тебя и ценит! Главное, не сверни с пути, а мы поможем».

Остаток времени до возвращения мы просто гуляли. Пешком дошли до реки, в этом мире Кубань тоже была и даже очень близко географически к своему расположению в моей прошлой реальности. Потом взяли такси и вернулись в академию.

У меня в кармане оставалось четыре рубля. Очень некомфортное состояние, когда ты без денег. В своей жизни, которая первая, я напрочь забыл об этом чувстве. Всегда с собой была дебетовая карта, на которой валялось как минимум триста штук. Если сравнить цены, исключая технические устройства, которые тут были на порядки дороже, то у меня на карте было две-три тысячи местных денег. Сейчас пятьсот рублей я считал порядочной суммой. Бардак! А если учесть, что я здесь граф…

Впрочем, и там я начинал с нуля. Да, учился давать взятки, против чего восставало всё моё естество, завязывал полезные знакомства, иногда прогибался перед сильными мира сего. Точнее, того. Хотя никогда не делал подлостей: не подставлял, не заказывал, не унижал. В целом я мог собой гордиться.

Но вот это «в целом»… Оно теперь меня не устраивает! Отныне я буду жить по своим правилам. Лучше коротко, но ярко! Больше никаких навязанных «авторитетов». Заслужил вроде право на нормальную жизнь. Как минимум тем, что не сдался на старте. Да и бог на моей стороне, не важно, что личный, а не общий, так даже круче.

В моей душе раздалось одобрительное мурлыканье. Опять не вслух, а на уровне осязания. Стоп, блин, что я за тормоз? Либи же читает не только эмоции в моей душе, но и мысли! А я пытаюсь с ней разговаривать, часто просто шёпотом. Вот они, стереотипы мышления. Внутреннее «хи-хи» было мне ответом.