Эпизод с Маркусом вселил в нее столько уверенности, что она опередила неловкие вопросы Верховного главы и попросила:

— Если можно, расскажите, почему мы с вами говорим примерно на одном языке? Мы ведь даже не из одной вселенной.

Глава ответил с неожиданной легкостью:

— Очень просто. Это скопление миров развивается параллельно под влиянием параллельных факторов — что относится не только к языкам, но и ко многому другому. Очевидно, что вы из нашего скопления, иначе мы с вами не понимали бы друг друга.

Он был рад, что сумел ей все объяснить. Было удивительно и, пожалуй, даже соблазнительно иметь дело с женщиной, которая просто хотела что-то узнать, словно курсант, а не задавала вопросы, чтобы заманить в ловушку или к чему-то принудить, не то что Владычицы Литы.

Зилла поняла, что случайно открыла способ отвлекать Главу, если он собирался задать особенно трудный вопрос. После этого, как только ей требовалось время, чтобы подумать (что это за Логрес такой?!), или когда Глава напирал слишком сильно (почему он так настаивает, чтобы она рассказала, кем работает?!), она просто спрашивала у него о чем-нибудь, что ей искренне хотелось узнать. Так она узнала, что растения приходится опылять вручную или колдовством, разные виды по-разному, и что источником света для Арта служит небольшая звезда, которую поддерживают опять же колдовством и каждый вечер гасят особым обрядом, что атмосферу удерживает волшебная сеть, что исследования, которые ведут в Арте, по большей части касаются Иномирья, поскольку Иномирье — это бледное подобие Пентархии, и что вязкий рис-картофель называется пассет.

Тут Верховный глава ошеломил Зиллу: жестом вызвал в воздухе сверкающую кляксу вроде пятна Роршаха. Зилла заморгала.

— Это карта Иномирья, — пояснил Глава. Он прекрасно понимал, что Зилла все время старается его отвлечь, и это его забавляло. Он просто отвечал на ее вопросы и гнул свою линию дальше. — Я показываю вам сначала Иномирье, поскольку в нем наблюдается один из трех основных типов распределения суши в нашем скоплении вселенных. Посмотрите на него внимательно и скажите, есть ли у него общие черты с вашим миром.

— Это карта?! — На взгляд Зиллы, пятно напоминало скорее потроха какого-то животного, вывешенные в витрине мясной лавки. — Прошу прощения. Мне это ничего не говорит.

Следующий жест. Слепящая клякса из мясной лавки сменилась другой — в целом грушевидной со вклинившимся сбоку крабом, который эту грушу ел. Зилла уже начала мотать головой — и вдруг поняла, что груша отдаленно похожа на Африку. А краб — может, это вариант Австралии? Или Антарктиды? Верховный глава показывал ей карту с какой-то другой проекцией, перекошенной, сплюснутой и незнакомой, к тому же это была карта мира, совсем не похожего на Землю, но тут Зилла вдруг поняла, что это была за мясная лавка. Земля! Мой мир! Который он зовет Иномирьем и бледным подобием; который они тут вовсю исследуют! Там было все — аляповатое, перекошенное, Европа, Азия, Гренландия, обе Америки, Африка и Австралия, замаскированные под потроха на крюке. Теперь Зилла поняла, о чем говорила Аманда, поняла, зачем сюда прибыли все остальные. Ее захлестнули угрызения совести — а еще потрясение и гнев. Как она могла, не разобравшись, втереться в слаженную команду? Как могут артские маги так хладнокровно вмешиваться в дела Земли? Да как они смеют?!

Чтобы не выдать себя, Зилла все качала и качала головой. Верховный глава развеял вторую проекцию прямо-таки эстрадным жестом. Не смог удержаться: ведь если мир Зиллы совсем не похож на эти, значит он даже ближе к его родной вселенной. Груша с крабом исчезли, и в воздухе не без театральности возникли еще две кляксы — голубые на белом, точь-в-точь эмблема ООН, подумала Зилла. Та, что побольше, — если оборвать все отростки вроде Британии, Испании, Греции, Индии и Японии, а все остальное сильно сдвинуть вниз, — была в общем и целом похожа на Европу и основную часть Азии. Та, что поменьше, немного напоминала Северную Америку, если немного повернуть ее и сдвинуть к югу.

— Вот! — сказала Зилла. Все равно эта проекция прямо кричала ей: «Выбери меня!»

— Так мы, оказывается, близкие соседи! — Верховный глава возликовал. Скоро этих незваных гостий можно будет отправить домой. Он перехватил свой меч-посох, будто указку. — Это крупное голубое пятно — Пентархия, где родились все жители Арта, а вот это — Азанди. Если ваш мир напоминает этот, значит он где-то рядом.

Зилла видела, как он обрадовался. Только не понимала почему. Гнев и потрясение бушевали в ней, и она понимала, что стоит ей забыться — и он это заметит. Она чувствовала, как трясутся у нее руки. И попыталась выдать все это за восторг.

— Ой, ну надо же!

Господи, как вымученно это прозвучало! Зилла сцепила пальцы в замок и зажала между колен, чтобы не дрожали. Подалась вперед — будто от нетерпения — и выпалила первое, что в голову пришло:

— Никогда бы не подумала! Понимаете, в моем мире — в нем гораздо больше творческого начала, чем в вашем.

— Что вы имеете в виду? — спросил Верховный глава.

Он обиделся. Зилла поняла, что гнев обхитрил ее и как-то проскользнул в боковую дверь. И прикусила язык. Иначе с него сорвался бы очевидный ответ: «Потому что ваш мир паразитирует на моем».

— Понимаете, я хотела сказать… эта крепость такая голая. Неужели никто из магов не пишет картины, не лепит скульптуры — даже музыку не сочиняет?

— Если мы это и делаем, то только в рамках основной работы, — сурово отвечал Верховный глава. — Волшебство — тоже творчество, и оно не оставляет досуга.

Он несколько опешил. Скрытая сила Зиллы взметнулась вокруг нее, словно объяв ее золотым перистым пламенем. Он не понимал, почему для Зиллы так важны банальные материи вроде искусства. Но поди пойми этих инопланетян. Главное — он оказался прав, она среди потерпевших крушение главная, поэтому ему следует относиться к ней почтительно, не то ее мир превратится во врага на пороге Пентархии.

— Почему это так вас тревожит? — спросил он со всей мыслимой учтивостью.

«Придется быть с ним откровенной, иной дороги нет».

— Тут… тут все какое-то стерильное. И… И у меня такое чувство, что вашей крепости нужен гораздо более творческий подход! — выпалила Зилла.

— О нет, — вежливо поправил ее Глава. — То, что вы чувствуете, — это равновесие, тщательно соблюдаемое во всем Арте, а особенно в нашей цитадели. Безусловно, у нас есть свои потребности. И наша работа в том и состоит, чтобы удовлетворять потребности, ни в коем случае не нарушая равновесия. — Он поднялся, показывая, что беседа подошла к концу. — Любая избыточная деятельность — музыка, изобразительное искусство и так далее — нарушила бы вибрации, а тем самым, возможно, и равновесие.

Зилле хотелось заметить, что в таком случае следует пересмотреть устройство всей крепости, — все что угодно, лишь бы объяснить, что она с ним не согласна, но не выдать, почему она так разъярилась, — но он уже указывал ей на стену, то есть на дверь или как там у них принято, выгонял ее поклонами и приглашал в кабинет Хелен.