— Верховный глава, что ли? — сказала Хелен.

По странному совпадению, именно в этот миг из-за завесы в зал вошел Верховный глава. Зилла едва не прыснула. Роз, которая как раз изобразила пальцами рожки на голове, чтобы показать, кого имеет в виду, поспешно притворилась, будто потягивается. Флэн поджала под себя ноги и пружинисто вскочила. Остальные просто виновато потупились.

— Добрый вечер, — сказал Глава. Говорил он с той же любезной твердостью, что и с Владычицами Литы. Судя по тому, что он подслушал, все то, что он намеревался сказать, и в самом деле нужно было донести до сведения этих женщин. — Надеюсь, вы устроились со всеми удобствами. Это лишь временное пристанище, и я хочу, чтобы вы это знали. Мы приложим все старания, чтобы отправить вас домой. Я пришел вас в этом заверить. Если же нам это не удастся, то через несколько месяцев, когда начнутся приливы, мы доставим вас в Пентархию, где вам будет значительно уютнее. Но до тех пор вы, разумеется, будете гостями в нашей цитадели, и это первое, что я хотел бы сказать вам об Арте. Но есть и второе.

Он обвел взглядом их лица и ощутил сильнейшее дежавю. Как похоже на речь перед призывниками — правда, этих женщин второразрядными не назовешь. Они были явно высококачественные. Однако — он это прямо чувствовал — у них было много общего с призывниками, и ничего хорошего от них ждать не приходилось, даже от ребенка, который немедленно поднял крик: как видно, ему что-то не понравилось.

— Прошу вас, успокойте ребенка, — вежливо сказал Глава.

Зилла густо покраснела. Повеяло гневом. И силами. Но шуметь младенец перестал.

— Спасибо, — сказал Глава. — Так вот, Арт и его Братство основаны тысячу лет назад по распоряжению царя и с двумя целями: во-первых, как гласит наша хартия, защищать Пентархию и проводить исследования ради укрепления своих владений, а во-вторых, обеспечивать подобающее магическое образование молодым людям всех пяти провинций — в Пентархии они зовутся пятинами. Цитадель построена с таким расчетом, чтобы Братья занимались своими искусствами в мире и уединении, и для ее создания было проведено подобающее, весьма серьезное священнодействие. На то место, где был заложен Арт, подняли фрагмент Святилища Богини. Из этого очевидно следует, что Арт находится на особом положении: мало того что существует он исключительно по милости Богини, он еще и очень могуществен и очень хрупок одновременно. Мы, обитатели Арта, должны вести себя со всей осторожностью: поскольку в своих волшебных трудах мы опираемся на особые вибрации цитадели, нам нельзя допускать ни малейшего их нарушения. Иначе Арт погибнет. По этой причине все мы, обитатели Арта… — Он сделал внушительную паузу. Слушали его внимательно и терпеливо — ждали, когда он договорит. — Все мы, обитатели Арта, — повторил Глава, — приносим торжественные обеты полного безбрачия. Тех, кто нарушает эти обеты, Богиня беспощадно карает. Между тем все вы — женщины. Поэтому я прошу вас войти в наше положение и уважать наши обеты.

Ага, дошло наконец! Вид у них стал испуганный, даже потрясенный, речь явно произвела на них должное впечатление.

— Полагаю, вы меня понимаете, — закончил Глава. — Благодарю вас. Сейчас кто-нибудь принесет вам поесть.

И он стремительно удалился. И не слышал, как Флэн произнесла:

— Ясно как день, правда? Сыграем в камикадзе-соблазнительниц, расшатаем им вибрации, и никаких вирусных чар не нужно!

— Тантризм! — закивала Роз и проказливо захихикала.

Еда оказалась просто отвратительной. Помимо чего-то жесткого и безвкусного, плававшего в прозрачной жидкости, им подали какую-то кашу — большие грязно-белые груды каши, — с виду похожую на рисовую, но вкусом, как заметила Флэн, напоминавшую разваренную картошку. После всего пережитого аппетита ни у кого не было. Почти никто не смог проглотить ни кусочка. Маркус нарочно опрокинул миску на пол и с чувством замолотил ладошкой по образовавшейся куче.

— Попа какаша, — заявил он. — Адость.

Никто не попросил Зиллу перевести.

Однако после ночи, проведенной под тонким одеялом на жесткой деревянной койке, все страшно проголодались. Им выдали кувшин с коричневой жижей, по всей видимости заменявшей здесь и чай, и кофе, и, ко всеобщей досаде, снова ту же кашу, на сей раз холодную, но поджаренную.

— Вот радость-то! — проговорила Флэн. — Завтрак для чемпионов!

— Попробуй новый вкус! — согласилась Зилла.

— А я люблю, чтобы попкорн был горячий, — мрачно заметила Роз. — Что это за питье? Кай, чофе или ни то ни другое?

— Не то чтобы я была великий повар, — задумчиво сказала Сандра, — но от меня ничего не отвалится, если я схожу на эту кухню и попробую сама что-нибудь состряпать. Даже у меня выйдет лучше.

— Тебя не пустят, — возразила Роз. — Они так умерщвляют плоть во славу Богини. Это не еда, девочки, это религия.

— Не религия — магия, — уточнила Хелен, как всегда ненавязчиво.

— А, то есть мы должны переколдовать это в яичницу с беконом, тут все так делают? — спросила Флэн. — Ахалай-махалай! Крибле-крабле-бумс! Нет, все та же попа-какаша.

Зилла не удивилась, когда Маркус все расплевал. Пока она подбирала кашу с пола, за ними явились два строгих молодых мага.

— Они парочками ходят, чтобы друг дружку от соблазна беречь, — нарочно громко прошептала Флэн.

Молодые люди отчаянно покраснели, но притворились, будто не слышат. Они скромно и благопристойно провели их по коридорам и головокружительным синим пандусам в кабинет Верховного главы. Там их встретил престарелый маг и велел подождать. Глава желает задать каждой из них несколько вопросов.

Верховный глава тем временем читал полный отчет, который предоставил ему Эдвард за завтраком. Все выжившие были вполне здоровы, но спортом никто, кроме Флэн Берке, не занимался. Ребенок тоже был вполне здоров, однако Эдвард не мог себе представить, в каких соревнованиях он мог бы участвовать, ведь он еще совсем маленький. Верховный глава тоже не мог себе этого представить. И собирался выяснить.

Он беседовал с ними поодиночке и начал с Джуди. Эдвард обнаружил, что она самая нестойкая и, скорее всего, выдаст правду, если поднажать. Однако Джуди просто слово в слово повторила историю, которую рассказала Роз, а потом разрыдалась.

— Все мои подруги погибли! — всхлипывала она. — А я даже не знаю почему! Линн взяла и умерла. Она говорила со мной — и вдруг раз! — и стала мертвая, ни с того ни с сего!

Верховный глава не привык, чтобы при нем плакали. Он поспешил выпроводить девицу из кабинета, а затем позвал Роз.

Это были трудные полчаса. «Не понимаю, почему мне так не по душе эта женщина», — недоумевал Верховный глава. Она вытянула длинные ноги в высоких сапогах по полу его кабинета с самоуверенностью, которая напомнила бы ему Владычиц Литы, если бы в этой позе не было столько мужского. Если бы он позволил, Роз встала бы и принялась расхаживать по кабинету. Глава благоразумно рассудил, что пусть лучше сидит, но агрессия все равно проявлялась точь-в-точь как у Владычиц Литы — в резких фразочках, которые она добавляла в конце каждой реплики.