– Ой, Мотька! Действительно, свиньи! А что с этимделать? – показала я на сумку с кувшином.

– Это еще надо обдумать, пока возьмем с собой!

Спорить у меня уже не было сил. В конце концов, если Мотькеохота с ним возиться, ради Бога, пусть делает что хочет!

Мы благополучно добрались до Мотькиной квартиры и первымделом открыли окно и балкон, чтобы справиться с духотой. Я сразу же позвонилаМите, но его не было дома.

Зато я поговорила с его мамой, и она с радостью сообщила,что Митька уже успешно сдал два экзамена, а сейчас поехал к бабушке, вОрехово-Борисово. Потом Елена Петровна, горячая поклонница моего деда, долгоменя расспрашивала о нем, о его гастролях и успехах.

– Елена Петровна, пожалуйста, передайте Мите, что мысегодня в городе, у Матильды! – сказала я под конец.

– Непременно, Асенька, непременно передам! –пообещала Елена Петровна.

– Слушай, Аська, а я чего подумала… – начала Матильда.

– Ну?

– Не надо нам завтра на Фрунзенскую переться!

– Здрасьте, я ваша тетя! Почему это?

– Понимаешь, он все ж таки опытнее нас, наверное,прежде чем идти к Ирине Олеговне, все внимательно осмотрит…

– Но ты ж сама говорила, и этот Федор тоже, что скореевсего он кого-то пришлет вместо себя!

– Ну и что? А вдруг он решит сам все осмотреть… И еслинас заметит, может просто исчезнуть…

– То есть ты считаешь, мы можем все испортить?

– Вот именно!

– Хорошо, тогда за каким чертом мы тут торчим? На дачекуда лучше!

– А мы с утра и уедем! Да, Аська, а как быть сЛутовиновым? Надо бы ему позвонить! Он же просил!

– Вот и звони сама!

– А что сказать-то?

– Ничего!

– Ладно! – почему-то вздохнула Мотька.

Но Лутовинова еще не было дома.

Мы с Мотькой приняли душ и улеглись, она на кровати, я надиване.

– Хорошо, – сказала Мотька, – как-тополегчало после мытья, только жрать хочется, а то после этого ленча маковойросинки во рту не было.

– А что у тебя есть?

– Поглядеть надо!

Она встала и зашлепала к холодильнику.

– Так, не густо! Рыбные палочки есть, можно пожарить,компот малиновый, это мама привезла без меня.

И зачем она, беременная, банки таскает! Две трехлитровкиприперла! Ненормальная! Еще кашу какую-нибудь сварить можно… Молокодолгоиграющее есть. Хочешь гречневой каши сварим или пшенной? И компотикомзапьем?

А еще яйца есть, можно яичницу или омлет.

– Давай яичницу, только хлеба, наверно, нету?

– А я у тети Таси попрошу! Не проблема!

Мотька сбегала к соседке, принесла от нее четвертушкучерного хлеба, и мы зажарили себе яичницу. Потом открыли банку компота, которыйоказался таким вкусным, что мы зараз выдули полбанки.

– Кайф! – сказала Мотька.

– Ага! – согласилась я.

– А теперь, подружка, давай поговорим! – заявилавдруг Мотька.

– О чем?

– О кувшине!

– Матильда!

– Ничего не Матильда! Это необходимо! Как по-твоему,откуда он взялся?

– Его кто-то подбросил!

– Кто? Как? И главное – зачем?

– Почем я знаю?

– Но у тебя есть какие-то соображения?

– Нету!

– Должны быть! Ты же не безмозглая какая-нибудь!

Вот у меня, например, есть!

– Да? И какие же?

– Где он лежал, когда Святослав его увидел? На балконе!

– Ну и что?

– А то, что это никак не связано с тем кувшином!Понимаешь, это просто совпадение!

– Похоже на то!

– Значит, его подкинули с улицы!

– На пятый этаж?

– Вот тут-то и загвоздка! Будь выше еще этаж, можнобыло бы подумать, что его сбросили или даже уронили сверху…

– Но снизу-то ничего уронить нельзя! Ты же не будешь сэтим спорить?

– А ты чего, Аська, разговариваешь так, как будто тывыше этого?

– Мотька, я больше всего на свете хочу быть выше илиниже этого!

– Не выйдет! Мы должны докопаться до сути!

Во всем мне хочется дойти до самой сути, В работе, в поискахпути, в сердечной смуте!

– Это что? Стихи? Чьи?.

– Пастернака!

– Ух ты, а дальше?

+++

Все время схватывая нить

Судеб, событий,

Жить, думать, чувствовать, любить,

Свершать открытая…++++

А дальше я не помню…

– Ох, какие стихи… – сказала Мотька. – «Жить,думать, чувствовать, любить…» Аська, а у тебя есть Пастернак?

– Конечно! Я тебе обязательно дам! У него есть такое… –захлебывалась я. Я влюбилась в стихи Пастернака в Париже. В одинокие тоскливыевечера, когда ни деда, ни Ниночки не было, эти стихи стали для меняотдушиной. – Завтра утром зайдем к нам и возьмем.

– А наизусть ты ничего не помнишь?

– Многое… Но мне сейчас не хочется…

– Настроение не то? – поняла Мотька.

– Вот именно! Так на чем мы остановились?

– На том, что должны докопаться до сути!

– Боюсь, что да!

– Аська! Я же знаю, что ты ни в жисть не бросишьнастоящее дело! Так вот, я что думаю… Не могли ли его незаметно пронести вквартиру хоть бы и в присутствии Святослава? Квартира-то большая, кто-то пришелк нему в гости и, пока то да се, незаметненько поставил кувшин на балконе…

– Глупость какая-то. Зачем?

– Ну, может, чтобы подложить Святославу свинью?

– Да какая же это свинья? Кому придет в голову делатьобыск в квартире знаменитого режиссера ни с того ни с сего? Святослав живетодин, он уж точно не наркоман…

Бредятина какая-то!

– Тогда, может, кто-то зашел, поставил кувшин, чтобыпотом забрать, и забыл?

– Еще большая бредятина!

– Ну, Аська!

– Что Аська?

– Ты тоже выдвигай версии!

– А у меня их нет!

– Что, если это все-таки сделала его жена? Вдруг онанаркоманка? Пришла в его отсутствие, чтобы подменить кувшин, увидела, что тогонет, и с горя бросила этот?