— Мы точно не упадем? — повторила я свой вопрос, на который так и не получила ответа.



— Не упадем. Тросы у нас новые, только недавно заменили. Думаю, дело в самом механизме. Его уже пора менять, но мы ждем, пока доставят комплектующие. Не бойся, все будет хорошо, — погладили меня по спине, а я лишь крепче прижалась к мужчине.

Понимала, что бояться не стоит, но саму себя в этом убедить, оказывается, очень трудно. Да я Мишу так не боялась, как этого лифта, даже несмотря на то, что Владимир подсвечивал пол телефоном.

— Ты раньше никогда не застревала? — Ладонь переместилась на распущенные волосы.

— В детстве один раз. Подруга жила в многоэтажке, но тогда это было весело. Мы тогда в школу не пошли.

— Тогда представь, что мы с тобой прогуливаем школу. Скажем, я за тобой зашел, потому что ты мне очень нравишься, и мы вдруг застряли в лифте.

— А ты раньше застревал?

— Один раз вместе с Мишей. Помню, как успокаивал его до самого теткиного прихода. Ему тогда девять было, рыдал горючими слезами, потому что сильно испугался.

— А ты, значит, взрослым был?

— Мне тогда было четырнадцать. В четырнадцать всем кажется, что они уже взрослые. Хотя, если говорить откровенно, я и сам тогда струхнул. Но показать этого, конечно, не мог. Девчонки бы потом засмеяли.

— Я бы не стала смеяться, — посмотрела я на него, но в тусклом свете видела лишь очертания лица.

— Потому что ты особенная, — тихо, но без улыбки произнес Владимир и медленно склонился к моим губам.

Чужое дыхание обожгло. Его ладони продолжали гладить спину через тонкую ткань блузки. Прикосновения вызывали мурашки — колкие иголочки впивались в кожу. Казалось, желудок успел сделать кульбит, пока тянулись эти секунды. Замерла, желая скорее почувствовать этот поцелуй. Почувствовать, пока не струсила, пока не передумала.

Губы коснулись губ. Нет, страсти не было. Было что-то совсем другое, пока мы неторопливо изучали друг друга. Нежность захватывала, пленила, позволяя отдаваться этим ощущениям безраздельно. Не думать, не анализировать, не пытаться ничего понять. Просто целовать, пробовать, чувствовать на губах горечь кофе и свежесть мяты…

Лифт включился совершенно неожиданно. Приглушенно пискнув, я еще сильнее вцепилась в плечи Владимира, но, опомнившись, моментально отскочила в сторону, пряча собственные руки за спину. И вовремя, потому что на третьем этаже нас ждала целая группа поддержки.

Казалось, обо мне никто даже не думал. Они забрасывали вопросами своего начальника, переключали на себя все его внимание, пока я тихо краснела, не зная, в какой бы угол забиться. Давно я себя так не ощущала, и что самое скверное — в милую скромную девочку я превращалась исключительно рядом со старшим Завойским.

— Все нормально? — тронул Владимир меня за подбородок, вырывая из самокопания.

— Наверное, — буркнула я неопределенно, позволяя мужчине взять себя за руку и вывести в светло-серый холл третьего этажа, где, насколько я поняла, разместилась администрация.

«Наверное», — продолжал звучать мой ответ, потому что теперь я и сама не знала, все ли со мной нормально. Просто Миша для меня был тем мужчиной, которого я воспринимала как равного. Ему я могла запросто съездить по морде и даже не испытывать при этом укола совести, а Володя…

А для Володи я хотела бы переодеться в платье. Черт возьми, лишь бы это лечилось!

Мне понравилось в пекарне.

Пока Владимир занимался бумагами и просматривал отчеты по продажам, я дегустировала продукцию кондитерской и старалась не думать о поцелуе, от которого неизменно краснела. Усугубляли красноту моих щек и взгляды, которые то и дело бросал на меня мужчина.

Как же я хотела в этот момент забраться к нему в голову! Хоть бы толику мыслей уловить, но нет. Оставалось довольствоваться сладкими мини-тортиками, которые обычно изготавливали для дегустации на встречах с новыми партнерами. Строго говоря, было вкусно. Да и фирму эту я часто встречала на полках магазинов. Даже у нас в городе они продавались — видимо, этот бизнес у Володи шел хорошо.

Не понимала только, зачем ему тогда нужно оружие? Может, оно вообще не его было?

— Готова к экскурсии? — окликнул меня Владимир, вырывая из не слишком приятных мыслей.

— Смотря что ты предполагаешь под экскурсией.

Было на самом деле интересно. Мне выдали форму и платок, чтобы я могла спрятать волосы. Свою руку я приложила в каждом цехе, начиная от заготовки теста и заканчивая упаковкой готовой продукции. Думала, что Володя скинет меня на своих подчиненных, но мужчина удивил. Он сам обо всем мне рассказывал: показал, как работает оборудование, провел по всем процессам изготовления и разрешил мне самой сделать торт, который получился несколько кособоким.

К тому моменту, когда мы закончили, в холле появились новые лица. Владимир ушел разговаривать с охранниками, пока я переодевалась, а когда вернулся, поделился ужасной для меня новостью.

— Твоего начальника не нашли — уже успел сбежать, но с этим мы разберемся позже. Здесь журналисты. Как насчет того, чтобы дать им новую тему для сплетен?

— Хочешь назвать меня своей невестой? — пытливо прищурилась я.

— Именно. Это позволит нам…

— А у брата ты спросил? — перебила я, не дослушав. Не нравилось мне, когда меня воспринимали за бесправную вещь. — Он согласен с тем, что я твоя невеста?

— Он это примет, — ответил мужчина твердо.

— Делай, как знаешь.

Я была недовольна тем, что пришлось выступать перед журналистами. Вся эта толпа могла бы запросто поместиться в холле, но тогда бы это отвлекло работников, потому что стены между цехами и холлом были стеклянными. В свой кабинет Владимир их приглашать тоже отказался, поэтому пришлось немного обустроить площадку перед зданием. Сюда вынесли для нас стол и два кресла, а вот журналистам пришлось стоять. Причем стоять на расстоянии как минимум двух метров.

Я в основном молчала. Володя даже пошутил, что я у него скромница, а я же пыталась не отсвечивать, чтобы не привлекать к себе лишнее внимание. Если журналистам понадобится, они и так все раскопают без моих ответов. А вот если я еще и отвечать буду, могут переврать слова и напридумывать кучу того, чего не было. Уж я-то свою работу знаю.

Через полчаса я уже была выжатая как лимон. Никогда не думала, что это так выматывает — быть по эту сторону баррикад. Увидев мое состояние, Володя быстренько свернул наши откровения, в которых ничего интересного для журналистов не было.

В их глазах мы были скучными женихом и невестой, ничем не примечательные, кроме утренней истории, которую мы выдали за клевету. Мол, да, у нас с Михаилом не слишком хорошие отношения, но разговор, который прозвучал в новостях, нам не принадлежит. Его наложили поверх записи — что на самом деле так и было, а то, о чем мы разговаривали, история не для прессы.