— Кто тебя просил давать это интервью?! — ругался Владимир, но тихо, явно сдерживая себя.

Увидев меня, мужчина замолчал и медленно прикрыл веки, будто справлялся с приступом бешенства. Миша же меня спиной заметить не мог, а потому не постеснялся ответить на поставленный вопрос.

— А кто тебя просил называть эту мелкую дрянь своей невестой? Она — моя невеста! Я сказал журналистам правду, а ты действуешь бесчестно. Так что спор, дорогой братец, ты проиграл.

— Какое интервью? — холодно спросила я. — Какой, черт вас подери, спор?

— Оля… — с тяжелым вздохом начал было Владимир.

— А ты думала, что мы на твою красоту писаную клюнули? — жестоко выплюнул медведь, оборачиваясь ко мне. Скрестив руки на груди, окинул меня насмешливым взглядом. — Ты должна быть благодарна нам за все то, что ты получила. Не хочешь отблагодарить прямо сейчас?

Я хотела его ударить. Так сильно хотела его ударить, что пальцы неконтролируемо сжимались в кулаки, а внутри меня нарастала такая буря…

Если бы я сейчас взорвалась, накрыло бы всех, но я прекрасно понимала, что в этом доме здесь и сейчас находятся мои родители. Я должна продержаться этот вечер хотя бы ради них, чтобы они с чистой совестью уехали к себе домой, думая о том, что у меня все в порядке.

Даже если на самом деле это не так.

— Мне плевать на то, что происходит с вами, — процедила я, с трудом выравнивая дыхание. — Мне плевать на ваши личные проблемы, интервью, журналистов, споры. Мне плевать на вас обоих. Но мне не плевать на моих родителей. Если хоть что-нибудь сегодня еще раз пойдет не так, если хоть один из вас заставит усомниться моих родителей в той версии, которую они уже услышали, клянусь, следующий месяц для вас обоих станет настоящим адом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты нам угрожаешь? — вызверился медведь, полыхающий яростью, как факел в ночи.

— Заткнись, — коротко, но емко приказал Володя, глядя на меня с нечитаемым выражением лица.

— Да она…

— Заткнись или вылетишь отсюда на все четыре стороны.

Угроза чувствовалась и в словах, и в напряженных плечах, и в серых, холодных, как туман, глазах, но, несмотря на страх, я отступать была не намерена. Со мной эти типы могут играть во что угодно, но родители мои пострадать не должны. Иначе я точно за себя не ручаюсь.

— Вот как? Хочешь променять брата на какую-то пигалицу? — пытался Миша в своей излюбленной манере отыграться на мне, но меня его слова не уязвляли. Я понимала, что в этом бугае говорит обида, тщательно скрываемая за напускной самоуверенностью.

— Я все сказал. Подожди меня в кабинете.

Тишина.

Эту вязкую, густую тишину, что давила на уши, запросто можно было порезать ножом, но все пришло в движение уже через несколько секунд. Грязно выругавшись, Миша вышел из кухни, пока я жалась к стене, чтобы он меня ненароком не задел своими широкими плечами.

Владимир же все это время смотрел на меня. Холодный, безупречный, серьезный — полная противоположность брату-раздолбаю, но от этого легче не становилось.

Нет, я и не думала, что кому-то из них действительно могу понравиться. Больше того, было бы глупо с моей стороны ожидать от них чего-то реального, но все-таки само наличие какого-то спора меня обижало. Обижало и одновременно подтверждало теорию о том, что я в их глазах всего лишь вещь. Если бы у нас до сих пор существовало рабство, эти два гада могли бы по праву называться рабовладельцами.

— Ольга, нам нужно поговорить, — обратился ко мне Володя.

— Не нужно, — отрезала я, направляясь вглубь кухни, чтобы с ужасом понять, что у нашей отвратительной сцены был свидетель.

— Оля, познакомься, это Алевтина Ивановна — наша экономка и самый незаменимый человек. Алевтина Ивановна, моя невеста Оля.

— Да уж наслышана, — с грустью заметила немолодая женщина, но тут же улыбнулась мне. — Я была бы признательна вам за помощь. Нужно накрыть на стол.

— Через минуту. Нам нужно поговорить, — ответил за меня Володя.

— Не нужно, — с нажимом повторила я, прожигая мужчину взглядом. — Я с удовольствием вам помогу.

Меня всегда успокаивала такая работа. Помыть посуду, заняться уборкой, приготовить поесть или, вот как сейчас, накрыть на стол. Голова постепенно приходила в норму, эмоции из кипящего варева превращались в тихие воды лесного озера. Была благодарна Алевтине Ивановне, которая спасла меня от разговора.

Если бы не она, я бы могла наговорить Владимиру очень многое, что обязательно привело бы к нехорошим последствиям. Лучше уж потом, когда родители уедут и я смогу разгромить этот особняк до самого его основания.

— Ой, как все красиво выглядит! — восхитилась мама, которая никак не могла расстаться со своими банками.

Появились родители в столовой не одни. Вслед за ними зашли и братья-кролики. Впрочем, меня они волновали мало. Мы уже почти закончили накрывать на стол и готовы были вынести главное блюдо.

Алевтина Ивановна воистину расстаралась, запекая курицу под разными соусами. Здесь были и ножки в меду с травами и лимоном, и сочное филе под красным соусом, и кусочки в сливочном. Гарниром стали запеченные овощи, нарезанные кружочками: картошка, баклажаны, цукини, помидоры, перец и кабачки. В общем, я уже и сама все хотела попробовать, несмотря на то, что ела совсем недавно.

Экономка с нами за стол не села, хотя я и предлагала, и настаивала. Женщина ушла куда-то в дом — отлавливать наш пушистый зверинец. Их тоже нужно было покормить, а еще проследить за тем, чтобы гадили они в свои лотки, а не куда захотят. Если кратко, то дел у нее было невпроворот.

Молчание первых минут напрягало. Я все продолжала суетиться, оттягивая тот момент, когда мне придется занять место за столом. Чувствовала себя не в своей тарелке, потому и убегала то за хлебом, то за стаканами к уже имеющимся бокалам и рюмкам, то за солью — ну мало ли, вдруг и она кому-нибудь понадобится.

— Оленька, сядь, пожалуйста, с нами, — поймал Володя меня за руку на очередном круге, мягко целуя тыльную сторону ладони.

За столом отчетливо проскрипели чьи-то зубы. Сначала думала, что это папа, но, глянув в его сторону, поняла, что звук принадлежал медведю. Михаил до сих пор выглядел злым и уязвленным. Я думала, что он за это время уже остыл и смирился, но, как оказалось, надеялась зря. Только и радовало, что Владимир имел над братом хоть какой-то контроль.