– А что со мной сделается? – искренне удивился звонкий голос в трубке. – Как я говорю своим детям и внукам: «Не дождетесь». Снежинка, я знаю, что уже поздно, но, во-первых, я уверена, что ты все равно не спишь, а сидишь в мастерской, а во-вторых, я только сейчас получила отчет от своего детектива, и он такой любопытный, что я решила, что ты не рассердишься из-за позднего звонка.

– Конечно, нет, Таточка! – воскликнула Снежана радостно. – И ты совершенно права, я в мастерской. Правда, что-то я сегодня устала, не знаю, смогу ли ударно поработать. Ну, рассказывай, что тебе удалось узнать?

– Специалист, которого я наняла, довольно быстро нашел информацию о человеке, данные которого ты мне передала. Клеменс Фальк был депортирован из Советского Союза и вернулся в Лейпциг в конце 1948 года. Он поселился в квартире своей семьи, вместе с матерью и двумя сестрами. Его третья, самая старшая сестра к тому времени переехала в свою собственную квартиру, в которой жила с мужем до того, как тот ушел на фронт и погиб.

Снежана потянулась к своему блокноту, в котором делала заметки по ходу поиска информации про трех Александров, перевернула чистую страницу и начала споро записывать все, что рассказывала тетушка.

Вернувшись домой, Клеменс устроился на работу на завод, где трудилась и его средняя сестра Хелена. Нужно было кормить семью, помогать матери и девочкам, которые тащили на себе весь тяжелый послевоенный быт. Вскоре после того, как старшая сестра Урсула с дочками вернулись жить в свою квартиру, самая младшая, Вилда, выскочила замуж за сотрудника американской дипломатической миссии и перебралась в западную часть Германии, находящуюся под контролем союзников. После того как в 1949 году между ГДР и ФРГ появилась настоящая граница, с Вилдой семья Фальк больше не виделась. Тем более что вскоре девушка уехала вслед за мужем в Америку. Встретились они лишь в 1991 году, после объединения Германии.

В 1951 году Клеменс Фальк исполнил свою заветную мечту и поступил на медицинский факультет. Все годы учебы он много и тяжело работал, чтобы не сидеть на шее матери и сестры Хелены, которая жила с ними. Парнем он оказался упертым и, получив диплом, практически всю жизнь проработал в одной из государственных больниц Лейпцига, став, как и его отец, урологом.

Женился он поздно, только в сорок два года став отцом. Его единственный сын Вернер Фальк продолжил семейную династию и тоже получил медицинское образование. В данный момент у него процветающая частная практика все в том же Лейпциге. Конечно, в той квартире, обратный адрес которой был указан на письмах, полученных Надеждой Строгалевой незадолго до смерти, никто из семьи Фальк уже не жил. Клеменс оставался единственным ее обитателем, а после его смерти в 2006 году Вернер квартиру продал, поскольку его семья к тому времени обитала в частном доме, большом и удобном. Однако, разумеется, для частного сыщика не составило труда найти господина Фалька и поговорить с ним о тайнах его семьи.

– И он легко согласился говорить?

– Да, конечно. Для него это вовсе не было закрытой темой. Этот Вернер Фальк очень любил и уважал своего отца. Так вот он знает, что когда тот был в плену, то у него завязался роман с молоденькой русской девушкой Надеждой.

Тетя сейчас повторяла то, что Снежана уже знала от Лидии Андреевны. Как молодые люди очутились в квартире Строгалевых и Клеменс украл оттуда статуэтку балерины. Только рассказ Вернера Фалька объяснял, почему именно эта фигурка обладала для его отца такой ценностью, что он решился на кражу, рискуя благосклонностью любимой.

Один из давних пациентов Фридриха Фалька, владелец мехового магазина, процветающий бизнесмен Марк Шварцман, был евреем, а потому, разумеется, со всей семьей попал под каток репрессивной нацистской машины. Осенью 1939 года в Лейпциге был создан Юденхаузер, в который переселили еврейские семьи. Попали туда и Шварцманы.

Несмотря на то что на помощь евреям власти смотрели косо и у Фридриха Фалька могли возникнуть серьезные проблемы, своего пациента он не бросил, продолжал лечить и даже снабжал лекарствами. Будучи умным человеком, Марк предпринимал титанические усилия, чтобы эмигрировать из Германии, и даже записал своих сыновей на курсы переподготовки, чтобы они выучились рабочим профессиям каменщика и плотника. Шварцманам удалось уехать из Германии в конце тридцать девятого года, и за несколько дней до отъезда он появился в квартире Фальков.

– У вас опять проблемы с почками? – спросил его Фридрих. – Я приготовлю лекарство и попрошу сына отнести его вам. Думаю, завтра к середине дня все будет готово.

– Нет-нет, – ответил Марк. – Завтра нас уже здесь не будет. Сегодня ночью мы уезжаем в Швейцарию. А там уж как получится. Я пришел сказать вам спасибо, Фридрих. Вы многое сделали для меня и моей семьи за последние годы. Вы сделали больше, чем я мог рассчитывать.

– Перестаньте, Марк, – рассердился доктор Фальк. – Мы прежде всего люди. А я к тому же еще и врач. И, будучи врачом, я не могу не быть гуманистом.

– Именно поэтому я и пришел просить о новом одолжении именно вас, господин Фальк. Видите ли, в чем дело. Мы уезжаем всей семьей. Но мать моей жены остается. Она тяжело больна, вы это знаете, и не сможет перенести дорогу. Да и полная неизвестность, которая нас ждет, не позволяет нам брать ее с собой. Она остается в Лейпциге, в Юденхаузере. Разумеется, наши соседи присмотрят за ней, и среди них, конечно, есть доктора, но…

– Но у них нет возможности выписывать лекарства. Я понимаю, Марк. Я обещаю вам, что присмотрю за фрау Кляйн.

– Фридрих, я хочу оставить вам одну вещицу. Очень ценную вещицу. Нет-нет, только не перебивайте меня. Это не только знак благодарности и признательности, поверьте. Это некий запас, который позволит вам пережить трудные времена, которые, я уверен, еще впереди. Мне будет спокойнее, если далеко на чужбине я буду знать, что оставил вам средства, которые вы в крайнем случае сможете потратить на поддержку матери моей Фройде.

– Марк, я ничего у вас не возьму. Вам предстоит долгая дорога, обживаться на новом месте всегда сложно и…

– Фридрих, поверьте, что я отдаю вам не последнее. Я долго готовился к сегодняшнему дню, хотя и не уверен, что у нас получится сохранить хотя бы часть. Пусть же эта вещь останется у вас. Здесь, в довершение ко всему, безопаснее.

Как рассказал частному детективу Вернер Фальк, визитеру удалось уговорить его деда, и тот не только принял врученную ему ценную вещь, но и пообещал надежно спрятать ее.

– Если бог даст нам свидеться, Марк, то я обещаю, что верну ее вам в целости и сохранности.

– Сохраните ее, Фридрих, если у вас получится, – прошелестел Шварцман. – А если нет, то просто пообещайте, что пустите вырученные за нее деньги на благое дело. Впрочем, можете не обещать. Неблагие поступки не для вас. Вы на них не способны.

Он ушел, и ночью его семья действительно покинула Лейпциг. Убедившись в том, что Шварцманы уехали, Фридрих Фальк решил спрятать оставленное ему сокровище подальше от посторонних глаз, даже случайных. О том, где оно будет храниться, знали лишь его жена Мария и сын Клеменс. Старшая дочь Урсула жила с мужем и детьми отдельно, а девочкам – Хелене и Вилде – было решено ничего не говорить, дабы не проболтались.

Изящная и очень дорогая вещица была аккуратно размещена в основании одной из стоящих в гостиной на пианино фарфоровых статуэток. Их, купленных на Лейпцигской ярмарке, было четыре. Балерины отличались цветом пачек. Одна из них, надевающая пуанты в розовой пене кружев, и хранила теперь доверенную ей тайну. Фридрих Фальк собственноручно заделал углубление медицинским гипсом, после чего фигурка вернулась обратно на пианино, где и стояла до тех пор, пока советский офицер Андрей Строгалев среди других трофеев не увез ее в Советский Союз.

Снежана задумалась, вспомнив воздушные фигурки в квартире внизу. Желтая, сиреневая, голубая. Последняя сейчас стоит перед ней, стоит только поднять глаза. Вот она, на полке. Была еще и розовая, как говорила Лидия Андреевна, самая ее любимая. Та, которую украл Клеменс Фальк, на глазах семилетней девочки завернул в портянку и спрятал в карман ватника. А Лидочка из любви к сестре не стала его выдавать.

Вернер Фальк рассказал, где именно его отец спрятал украденную балерину. Единственным надежным и в то же время доступным местом он счел дом, на строительстве которого работал. До того как Строгалевы хватились пропажи, он успел вернуться на стройку, на скорую руку расколупать свежую кирпичную кладку, обустроить завернутую в портянку статуэтку в импровизированной нише и наскоро