Владимир посмотрел ей в глаза и задумался. А ведь она верит, воспринимая слишком серьезно весь этот вздор. Поэтому сломать эту мистическую феерию можно было только по схеме Шварца. То есть, чтобы победить дракона, нужно завести собственного.

– Ведьма, что наложила на ваш род проклятье, – начал Ульянов после излишне затянувшейся паузы, – принесла в жертву свою душу, которая преследует вашу семью по пятам. Феликсу Феликсовичу на ушко шептали не только эти злодеи из Адмиралтейства, но и она, усиливая их слова и раскачивая его психику, здоровье. Ничего особенно непреодолимого в таком проклятье нет.

– Вы говорите так, словно твердо знаете… – прищурилась Зинаида Николаевна.

– У каждого своя миссия в этом мире. Я пришел, дабы снять проклятье с России. Поверьте, вот там настоящая проблема из чудовищного переплетения первородного ужаса. А ваша беда решается относительно легко.

– Так решите ее! – всплеснула руками она.

– Всепрощающий наш Иисус Христос не помогает в таких делах. Поэтому обратимся к… хм… Кали.

– Кали?

– Это самая темная, яростная и разрушительная ипостась индийской Богини Дурга[10], буквально выжигающая всякое зло и порок, которые только встречаются ей на пути. Достаточно того, чтобы ее взор заметил ту злодейскую сущность, что вредит вашему роду на протяжении веков. И все. Это будет конец. Для сущности. Кали – это самый безжалостный и бескорыстный инквизитор, стоящий на страже мироздания.

– Вы уверены…

– Уверен, – перебил ее Владимир и, выхватив кортик, вонзил его себе в ладонь, легко пробив насквозь. – Кали не слышит слов. Но она слышит кровь. Если завтра эта рана исчезнет, то мы будем уверены – она благосклонно приняла нашу просьбу.

Зинаида дико расширенными глазами смотрела на то, как с острия кортика медленно капает кровь этого мужчины… Владимир же знал, что, воспользовавшись порталом и отоспавшись в XXI веке, уже утром будет щеголять абсолютно здоровой рукой. Чего вполне хватит для формирования искомого дракона, уничтожающего дурные мистические убеждения этой женщины.

Пауза затянулась, и Ульянов резким движением извлек кортик из руки. Княгиня вздрогнула и, сорвав шелковый шарф с шеи, бросилась ему перевязывать ладонь.

– Но откуда вы это знаете? – наконец спросила она, с интересом заглядывая в глаза.

– Оттуда же, откуда и места захоронения древних кладов. Впрочем, кому много дано, с того и много спросится, Зинаида Николаевна, – чуть вздохнув, ответил Владимир. – Но мне пора. Я не хочу вас компрометировать своим излишне долгим присутствием. Но знайте, по завершении траура я приду просить вашей руки. Потому как не мыслю свою жизнь без вас. И даже если вы откажете…

– Владимир Ильич, – перебила его Зинаида Николаевна и, улыбнувшись, произнесла: – Я не сказала «нет». Я буду ждать.

18 октября 1892 года. Российская Империя. Санкт-Петербург. Зимний дворец

Вечерело.

Владимир Ильич Ульянов при параде в своем свитском мундире флигель-адъютанта да при орденах направился в Зимний дворец на аудиенцию. Однако по пути требовалось заехать к Зинаиде Николаевне, чтобы вернуть шарф и продемонстрировать руку. Эффект превзошел все его ожидания – на нее больно было смотреть! Ведь вчера вечером она посчитала происходящее небольшим, милым шапито для ее успокоения. Но теперь…

– Боже правый! – ахнула княгиня, не верящим взглядом глядя на руку. – Как же это возможно? Боже! Владимир Ильич, неужели вы продали свою душу ради того, чтобы избавить меня от проклятья?!

– Продал бы, не задумываясь, – серьезно сказал Владимир. – Но в этом случае подобного не понадобилось. Я просто угостил Кали этой несчастной ведьмой. Та была так близка к исполнению своего плана и натворила столько зла, что пришлась древней Богини по вкусу. За что в благодарность мне исцелили руку.

– Но вы пустили свою кровь!

– Только для того, чтобы меня услышали.

– И с вами теперь ничего не случится? – спросила она с искренним беспокойством в глазах.

– Главное – не я, а вы.

– Володя! – вырвалось у нее «неуставное» обращение. – Не смей так говорить! – Причем в порыве эмоций она шагнула слишком близко к нему и практически обняла. Еще бы чуть-чуть – и они прижались.

– Мой ангел… – ответил Владимир и улыбнулся со всей нежностью, на которую только был способен. – Мне пора идти. – После чего сделал шаг назад, аккуратно кивнул, развернулся и вышел стремительным шагом.

Жизнь налаживалась.

Конечно, сценка выглядела несколько необычно. Но ничего страшного в этом не было. Ибо Владимир был в курсе того, сколько по просвещенной Европе бегало всяких православных ведьм, католических колдунов и светских магов. А в любом мало-мальски цивилизованном круге аристократов обязательно имели место мистические игрища. Или спиритические сеансы. Или еще что. Не говоря уже о том, какой популярностью пользовались некоторые элементы из древних культур, окружаясь ореолом мистики. Да чего уж там – практически магии. Вот и проклятье это…

Но одно хорошо – Зинаида была абсолютно убеждена в том, что он ради нее связывался с каким-то очень могущественным и опасным существом, рискуя собственной бессмертной душой. Это даже не жизнью рискнул, а всем, чем только можно. Женщины такое ценят.

За этими приятными мыслями Владимир и добрался до Зимнего дворца, благо что от особняка Юсуповых он был недалеко.

– Прошу вас, – широким жестом пригласил слуга Вову в небольшой зал, где его уже ждали Император, Императрица и Цесаревич.

Небольшой приветственный ритуал прошел настолько быстро, насколько это было возможно.

– Владимир Ильич, вы вновь смогли нас приятно удивить, – мягко произнесла Мария Федоровна.

– Служу Империи и престолу, – чуть кивнул Ульянов в весьма неканоническом ответе.

– Хорошо служите, – отметил Александр Александрович.

– Но вы ведете свою игру, – продолжила за него Императрица. – Мы верим, что она, несомненно, в интересах России, но хотели бы знать, что конкретно вы делаете и к чему стремитесь.

– Вы опасаетесь за Адмиралтейство? – осторожно спросил Владимир.

– Весь Санкт-Петербург, затаив дыхание, следит за тем, как вы поступите. Слухи ходят разные…

– Понимаю, – улыбнувшись, кивнул Владимир. – Толпа, как обычно, хочет хлеба и зрелищ. Но смею вас расстроить, противостояние с Адмиралтейством я всего лишь обозначу. Потому как они – такая же жертва, как и Юсуповы. Эти все интриги Foreign-office.

– Foreign-office? – удивленно выгнул бровь Император. – Мы думали, что все банальнее и проще.

– Если бы, – вздохнул Ульянов. – Я люблю Зинаиду Николаевну, чем наши враги и постарались воспользоваться. К счастью, мне удалось довольно быстро раскусить их задумку. А то ведь, признаться, поначалу такие мысли в голову приходили, что самому стыдно.