А остальную кавалькаду титулов принесли ему супруга да ее бабушка, завещавшая, к удивлению, не только все, что «нажито непосильным трудом», но и титулы, хотя покупала их в свое время для второго мужа и не собиралась никому дарить. Но, узнав о том, что Вова снял проклятье с их рода, решила оставить в наследство вообще все что могла внучке и ее жениху… с условием, конечно, что они поженятся. Своего рода свадебный подарок.

Да и вообще, так оказалось, что этот брак окончательно и бесповоротно закрепил за Владимиром положение самого богатого человека в мире. Шутка ли? Удачно расторговавшись сувенирами из кладов, грамотно создав ажиотаж, не спеша он смог легализовать один миллиард семьдесят два миллиона фунтов стерлингов плюс сохранить в тайне от всех еще и пятьсот тонн золотого лома[12] в подвале. Жуть! Причем большую часть средств Владимир разместил в Московском купеческом банке, предварительно его приобретя. Ни у какого другого частного лица не было столько денег. Вообще нигде в том мире. Если же оценивать покупательную способность, то и, пожалуй, в этом.

А потом после свадьбы и завещания к этим поистине исполинским высоколиквидным активам добавилось двести пятьдесят тысяч десятин[13] земли в семнадцати губерниях. Преимущественно сельскохозяйственных угодий. Ну и так, по мелочи, – несколько особняков, имений да дворцов. В том числе и небольшое уютное гнездышко на берегу моря во французской провинции Бретань…

Жизнь била ключом! Да не гаечным и не по голове. Столько подарков судьбы… безумие… просто безумие. «Главное, чтобы не началось головокружение от успехов», – изо дня в день повторял себе как мантру Владимир.

21 апреля 2015 года. Республика Венесуэла. Каракас

Владимир сидел в небольшом уютном ресторане и беседовал со своим визави.

– Мистер Лопес, – обратился к нему по-английски собеседник, – вы ведь даже испанского не знаете.

– У всех свои игры, мистер Мадуро. Иногда приходится, как говорится, стрелять от бедра, потому что времени очень мало.

– Все так, – охотно кивнул президент Венесуэлы. – Но мне бы хотелось знать, в какие игры вы нас втягиваете.

– Ничего из того, что может представлять для вас опасность или проблемы. Мне нужно закупить кое-какое оборудование в ряде европейских стран. В том числе специальное. Но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Вы понимаете?

– Прекрасно понимаю, – покладисто кивнул он. – А кому конкретно оно пойдет? Не ИГИЛ же, в самом деле.

– Не переживайте. Ни в одну из этих сумасшедших стран, одержимых революционной или религиозной горячкой я ничего завозить не стану.

– И все же?

– Вас устроит ответ, при котором все это оборудование растворится в необъятных джунглях Венесуэлы? Бесследно. И его больше никто и никогда не увидит на этой планете?

– Что, совсем? – удивился мистер Мадуро.

– Абсолютно, – кивнул его собеседник.

– Вы ведь русский, верно?

– Это что-то меняет?

– Ну как вам сказать… – усмехнулся Николас. – На самом деле это меняет многое. Для Венесуэлы. Признайтесь, это какие-то новые игры русской разведки?

– Даже если это так, вы действительно думаете, что я имею право признаться? – спросил и искренне улыбнулся Владимир.

– Подобного ответа вполне достаточно, – вернул улыбку Николас.

– Вас устраивает мое предложение?

– Вполне. Хотя, признаюсь, мое любопытство вы раздразнили изрядно.

– Сто тонн золота, мистер президент. Разве оно не удовлетворит его с запасом? И это не считая камушков, которые вы сможете по очень льготным ценам выкупить позже.

– Все мы люди… – развел руками президент Венесуэлы.

– И потому понимаем, где та грань, за которую заглядывать не стоит. Ведь так? – подмигнул собеседник президента.

Почему Владимир отправился именно в Венесуэлу? Просто из всех стран Латинской Америки она ему пришлась по душе. Да и ныне покойный Уго Чавес был постоянно на слуху в положительном ключе. Вот и родился там мистер Хулио Лопес – один из местных миллионеров, сколотивший свое состояние на рыночных спекуляциях. Официально, разумеется. На самом же деле он скидывал местной элите по внебиржевым схемам золото с хорошей скидкой – тридцать два миллиона долларов за тонну. И это была ОЧЕНЬ большая скидка, открывшая перед ним много дверей.

– А можно личный вопрос? – поинтересовался президент Венесуэлы перед завершением встречи.

– Конечно.

– Почему Хулио Лопес?

– Хулио – это милое любому русскому испанское имя. Мы не могли пройти мимо него. А Лопес? Просто к слову пришлась.

Так и поговорили.

А потом Владимир Ильич, отягощенный всеми необходимыми документами, направился на самолет. Ему предстояли великие дела…

10 марта 1895 года. Британская Империя. Лондон

– Судостроительный завод «Валар» сдал свое первое судно, – произнес министр иностранных дел Великобритании.

– И вас это смущает? – улыбнувшись, поинтересовался премьер-министр. – Завод должен строить корабли. Ведь для того его и возводят. Допустимо и иное. Но Ульянов – моряк с амбициями. Его противостояние с Адмиралтейством достигло такого уровня, при котором все, что он предлагает, им не нравится. Конечно, это не то, что мы ожидали, и Владимир оказался слишком уж здравомыслящим. Но тоже неплохо. Князь весьма разумный человек и предлагает дельные вещи. Поэтому лучше способа всемерно воспрепятствовать их попаданию на русский флот нам и придумать не получится.

– А при чем здесь судостроительный завод и его попытки договориться с испанцами?

– Он будет пытаться сделать себе имя и выставить Адмиралтейство дураками. По-моему, это очевидно, – пожал плечами премьер-министр.

– Кстати, вы в курсе, какое именно судно он построил первым?

– Да, – улыбнувшись, кивнул премьер-министр. – Крупную яхту. Правда, называет ее океанографическим судном. Видимо, чтобы не вызывать чувство зависти у своего Императора, чья «Александрия» выглядит гораздо скромнее.

– Но зачем ему это? Он и так на слуху даже у портовых грузчиков. А его успехом грезят мальчишки. А тут такое ребячество. Мне казалось, что он не станет мериться размером яхты со своим сюзереном. Это на него так не похоже…