— Он детей любит, мечтает, чтобы их было не меньше десяти, — пожала плечами наивная Светочка, которую не смущало свести меня с чокнутым женатиком. — Ладно, это всё не наш случай. Согласна. А вот наш. Денис. Профессионально занимается футболом, закончил школу с красным дипломом, сейчас учится в университете на экономиста. Смотрите, какой красавчик?

С фотографии на меня воззрился прыщавый мальчишка с первым пушком на подбородке.

— Тебе не кажется, что он слишком… молод? — Я поперхнулась от энтузиазма, с которым Светочка впихивала мне какую-то малолетку.

— С чего вы взяли, что он молод? Студенты бывают и пятикурсники, а это уже почти двадцать три года. Или даже двадцать четыре, если он пошел учиться в девятнадцать!

— Ага, и тридцать шесть, если пошел учиться в тридцать один, — согласилась я, откладывая телефон. — Света, у него фотошопом замазаны юношеские прыщи.

— Ну и что? Зато он готов ради вас на всё. Смотрите, что пишет: «Пусть я не богат, но моя повышенная стипендия позволит нам…»

Моё самообладание кончилось на последней фразе. Я истерично всхлипнула и закрыла лицо руками, чтобы не расхохотаться в голос.

— Илона Витальевна, ну чего вы плачете? — по-своему восприняла мой жест Светочка. — Если вам не понравился Денис, я подыщу кого-нибудь другого. Ну да, мальчик без престижной работы, зато какой потенциал. Всё-всё, успокойтесь! Давайте посмотрим кого-нибудь получше. Блондина или брюнета? — Я всхлипнула от смеха громче, и Светочка тоже разрыдалась. — Я же счастья вам желаю, не плачьте, пожалуйста. Так боюсь за вашу малышку! Как она без папы-то бу-у-удет?

В момент коллективной истерики дверь открылась, являя миру Ларионова. Одетый в утепленную куртку, замотанный по уши в кашемировый шарф, он выглядел нахохлившимся воробьем. Его волосы побелели от снежинок, словно их проредила ранняя проседь. Илья шмыгнул носом и вместо приветствия заявил:

— Ненавижу зиму.

Глаза Светочки округлились до размера блюдец. Наращенные ресницы взметнулись к бровям.

— Ч-чаю? К-кофе? — с восторгом вопросила девушка, разглядывая Ларионова так, как смотрят на знаменитого певца восторженные фанатки.

— Нет, спасибо.

— Одну минутку, — улыбнулась я ему. — Заберу кое-что из кабинета и поедем. Возьмешь мои вещи?

— Конечно, — благодушно ответил Илья.

Ногой он приоткрыл дверь — обе руки были заняты чемоданами — и протиснулся наружу, напоследок хулигански подмигнув Светочке. Та рассматривала место, где недавно стоял Ларионов, с немым обожанием.

— Вы не сказали, что этот… мужчина… — на последнем слове она задохнулась от восхищения, — ваш кавалер. Зачем нам тогда сайт знакомств?

— Вот и я говорю: не нужен нам сайт знакомств, — хохотнула я, обняв свою деятельную секретаршу так, как обнимают близких друзей. — Всё, хороших вам трудовых будней. Не развали агентство, договорились?

— Заставьте его жениться на вас? Илона Витальевна, ну чего вы морщитесь. Если не для себя, то для малыша. Договорились? — доверительно шепнула на ухо Светочка.

— Сделаю всё возможное.

— Нет уж. Сделайте невозможное.

Клянусь, на прощание меня даже перекрестили. Я выбежала из агентства, плюхнулась на пассажирское сидение — о, а сигаретами больше не воняет — и откинулась на спинку. Ларионов громче врубил радиоприемник. Мы помчались на вокзал под какую-то незатейливую мелодию. Из-под опущенных ресниц я ловила, как Илья рассматривает меня краем глаза. Изучает. Запоминает. Впитывает в себя, словно позабыл черты моего лица. Я и сама вспоминала этот острый профиль, выступающий кадык. Острые скулы и тонкую линию губ.

— Спасибо, что согласился поехать со мной, — пробубнила, стремительно краснея.

— Арефьева, ты же знаешь. Я не мог поступить иначе, — хмыкнул Илья, а на моих глазах почему-то выступили слезы. Как же мне не хватало этого человека!

Конечно, долететь до города детства было бы проще и быстрее, но мне нравилось мчаться на поезде, дремать под стук колес и залипать в новостной ленте социальных сетей. Кроме того, после недавнего кровотечения я боялась потревожить малышку, а лежание на полке куда безопаснее многочасового перелета.

С Ильей у нас наступил безоговорочный мир. Мне не хотелось с ним цапаться по пустякам, а Ларионов не нарывался. За два дня мы даже не переругались. Напротив, обсудили какие-то незначительные мелочи, посмотрели несколько фильмов. Всё порывались купить на станции пирожков или вяленую рыбу, но инстинкт самосохранения оказался сильнее.

Но вторые сутки путешествия подошли к концу. В девять часов утра поезд затормозил на вокзале города, в котором я родилась. Железнодорожную станцию укутал плотный, кисельный туман.

— Остановка две минуты! — напомнила проводница, изучив количество нашего багажа и уставившись на меня осуждающе. — Состав вас ждать не будет!

— Не переживайте. Если что, выпрыгну на ходу, — клятвенно пообещала ей, а Ларионов легким движением поднял все сумки за раз.

Прыгать не пришлось.

Мама жила у самой окраины города, и мы долго тряслись на колдобинах в стареньком такси. Водитель топил печку так сильно, будто пытался устроить в салоне «девятки» экзотический курорт. На меня накатила дурнота.

— Тошнит? — заботливо уточнил Ларионов.

Я слабо отмахнулась и уставилась в окно, за которым проносились неизменные пейзажи. Всё те же серые пятиэтажки, заброшенный консервный завод, не ухоженные скверы.

Как назло, у подъезда родного дома мы встретили местных кумушек. Мне вообще казалось, что они не постарели за эти годы, точнее остались всё теми же сморщенными и беззубыми чудовищами, которые за спиной называли меня проституткой. Помнится, одну из них я даже послала в столь любопытном направлении, что на её месте сходила бы посмотреть.

— Ох, Илоночка, располнела ты чегой-то, — прошмакала баба Света, косясь на мой живот. — А это кто, муж твойный?

— Какой муж, колечка-то на пальце нет, — приметила полуслепая баба Вера. — Любовничек он её!

— Ребятенка вне брака заделали, во дают! — восхитилась баба Галя. — Как зовут-то любовника? Вид у тебя, Илоночка, нездоровый какой-то.

— А без венчания на небесах детишки-то бракованные получаются, не зря так в народе говорят, вот мать и мучается, — подтвердила баба Света.

Ларионов тактично молчал и всячески изображал столб, а я медленно, но верно закипала. Мне захотелось обрушиться на бабок трехэтажным матом, дабы они могли проникнуться моим возвращением в полной мере. Я даже фразу придумала такую затейливую, что сама покраснела.

Так, Илона, успокойся.

Я потянула Илью за рукав и распахнула расшатанную дверь, ведущую в загаженный подъезд.

— Обожаю я этих кумушек на лавочках, — хмыкнул Ларионов. — Значит, тут ты и росла?