– Окей, окей. – Она встала и смыла за собой.

Эмира мыла руки, чувствуя запах органического мыла, которое Шони покупала по выходным на фермерском рынке. Зара, стоя у нее за спиной, достала свой телефон и прижалась бедром к ее бедру. Эмира хорошо знала этот – очень-очень Зарин – способ показать, что она не хотела быть слишком суровой и что это из лучших побуждений.

– Вот для чего нужен Инстаграм, – сказала Зара. – Говоришь людям приятное, а видеть их при этом не обязана. Следи за руками… – Держа телефон так, чтобы Эмире было видно, она скучным монотонным шепотом озвучивала слова и символы, которые набирала: – Шони, ты супер. Крута неимоверно. Восклицательный знак. Теперь эмодзи. Звезда. Черная девушка. Мешок с деньгами. – Зара нажала «Отправить комментарий», потом лайкнула фотографию, на которой Шони была запечатлена в прыжке перед зданием «Сони», и крошечное сердечко слева внизу загорелось красным. – Вот и все. Видала? Технологии – великая сила.

Выйдя из ванной, Эмира взяла Шони за запястье и сказала: «По глоточку?» В кухне, у открытого окна, за которым на площадке пожарной лестницы росли базилик и мята, Эмира и Шони опрокинули в себя текилу и скривились, закусывая нарезанными Джосефой ломтиками лайма.

– Шони, я тебя поздравляю, – сказала Эмира и слизнула с руки остатки соли. – Честно. Это очень круто, и ты это заслужила.

Шони благодарно выпятила губы и раскинула руки для объятия.

– Спасибо, Эмира.

Эмира никогда не понимала смысла объятий посреди разговора, но это был вечер Шони, так что она тоже крепко обняла ее в ответ. Волосы Шони пахли каким-то из этих ее бальзамов, носивших названия вроде «Прекрасная смесь» или «Пятьдесят на пятьдесят». Когда Эмира опустила руки и шагнула назад, Шони не отстранилась.

– И еще, только это между нами… – Шони посмотрела на дверь Джосефиной комнаты. – Хотя… я уверена, что она уже знает. В общем, я, наверное, начинаю искать квартиру поменьше или студию.

– О, даже так? – Эмира ощутила возмущение, потом зависть, потом протест: Разве так должно быть? Потому что если да, то без меня.

– Конечно, мне тут нравилось жить… – Шони понизила голос, несмотря на то что из-за закрытой двери было слышно, как Джосефа говорит по телефону с сестрой. – Но – да. Думаю, пора. Но главное, я предлагаю тебе занять мою комнату. Потому что я хочу, чтобы здесь жил кто-то близкий, к кому я могу сюда приходить. Не считая Джосефы, само собой.

Эмира делила с бывшей однокурсницей из Темпла (та теперь училась в магистратуре и со среды по субботу оставалась у своего бойфренда) крошечную квартирку на пятом этаже без лифта, за которую каждая из них платила по 760 долларов в месяц, а с 2016 года цена должна была подняться до 850. У Эмиры была узенькая кровать, а в кухне работала всего одна конфорка, но пока что ее это устраивало. Квартира Шони была лучше во всех отношениях. Рядом кофейня, из окна спальни видно небо, а не бетонные стены, и это не Кенсингтон, это Старый город. Но квартирой Шони ее делало не это, а многое другое, что уйдет вместе с Шони, когда она съедет. Кабельное телевидение HBO, за которое платил отец Шони. Картинки в рамочках на стенах, до боли банальные (мосты, подсолнухи, нью-йоркские небоскребы на фоне неба). Подставка с буковками, на которой специи выстроены в алфавитном порядке. У Шони была стереосистема в спальне и проигрыватель в гостиной. А Эмира с соседкой, когда та не оставалась у бойфренда, слушали музыку в кухне посредством «телефонной миски»: если положить телефон в миску, а миску поставить на холодильник, получался неплохой звук.

– Это просто офигительное предложение, – сказала Эмира. – Напомни, сколько вы платите в месяц?

– Ой, совсем немного. – Шони помотала головой. – Всего лишь по 1150 с каждой. Плюс коммунальные услуги. Считай, даром. Ой, черт, мне Трой звонит. Алло, привет, милый.

Из комнаты Шони показалась Зара, которая несла перед собой, приложив к плечам, узкое красное платье:

– Хочу примерить.

Шони махнула ей рукой и сказала в телефон:

– Даже не думай. Ответ «нет» не принимается. – Она начала расстегивать пуговки на блузке, зажав телефон между ухом и плечом. – Знаешь что, милый? Я сейчас пришлю тебе фотографию, и тогда я прямо-таки хочу услышать, как ты скажешь мне «нет».

Эмира прикончила остатки вина.

– Зара, сфоткаешь меня? – Шони направилась в свою спальню.

– Черт, подруга, почему ты всегда должна его упрашивать? – Зара бросила красное платье на кровать Шони.

– Подожди, я только очень быстро лифчик переодену.

Эмира глубоко вдохнула, достала из сумки телефон и, держась за стену, вылезла в окно кухни на площадку пожарной лестницы. Согнутыми в локтях руками она обхватила перила и осторожно, чтобы не задеть горшки с травами, скрестила ноги. Келли ответил со второго гудка.

– Привет, все в порядке? Погоди, я найду место потише.

Эмире было холодно, но лезть обратно в квартиру за курткой она не собиралась. В телефоне где-то далеко звучала музыка и слышались мужские голоса. Это был первый ее звонок Келли.

– Вот теперь привет. Как дела?

– Привет. Прости, – сказала она. – Прости, ты, похоже, занят.

– Нет, я на конференции, но она уже все, почти закончилась. Просто компашка технарей потягивает «Лонг-Айленд».

– Фу. Ну ладно.

– Что случилось?

– Да нет, ничего. – Эмира подвинула ноги в носках, стараясь для устойчивости закрыть как можно больше решетки, и привалилась спиной к стене. Она смотрела вниз, на тротуар, где привезший еду курьер упорно звонил в какую-то квартиру. – Извини, мне особо нечего рассказать. Ничего интересного. Просто у меня был отвратный день.

– Вот это совпадение, – сказал Келли. – У меня тоже.

– Правда?

– Хуже не бывает. Но сначала расскажи про свой.

Эмира рассказала ему все про миссис Чемберлен, про Ложку, про то, как ее рабочий день начался с показа юному продавцу фотографии дохлой рыбки. Когда она объяснила, что хэллоуинский утренник пришлось пропустить, а это было последнее занятие и больше она не будет водить Брайар на балет, Келли воскликнул:

– Нееет! Хэллоуин у малышки Лулу? Какой ужас.

Эмира рассмеялась.

– Ага, а я еще принесла кошачьи ушки и все такое. Просто меня бесит, что она не пожелала сказать правду собственному ребенку. Лучше, чтоб он пропустил праздник, да.

– Знаешь что? Мать, которая упускает шанс нарядить свое дитя хот-догом, – это, с моей точки зрения, не мать, а психопатка.

– Вот именно. Спасибо. А сейчас, – Эмира понизила голос, – я у Шони, и она только что получила прямо крутое повышение. И вот она вся такая на седьмом небе, и я знаю, что должна за нее радоваться… а мне хочется заехать ей в нос и пойти спать.

– Спокойно, тигрица, – сказал он. – Просто угости ее коктейлем.