Бездействующие/подпольные группы… мб связь с Сент-Луисом или всей страной? Кое-что о Виск.: рыба или змея или дикая природа или что??

Источник видел «шокирующую» документацию. Итог: источник говорит, что в идею контроля над населением, «жёсткой борьбы с преступностью», в догму, в экстремизм, в десятилетия работы много вложено. Некоторые предполагают «рынок-призрак денег, падающих из-за поляризации».

Я несколько раз перечитываю написанное, а потом поднимаю глаза. И Брэд, и Самера смотрят на меня решительно, не мигая.

— Что за источник? — спрашиваю я.

— Понятия не имею, — отвечает Брэд.

— Я тоже не знаю, — говорит Самера.

— Какая документация?

— Понятия не имею, — отвечает Брэд.

— Я тоже не знаю, — говорит Самера.

— Вложенные деньги? Рынок-призрак? Что это вообще такое? Речь о тайной торговле или о рынке инвестиций?

— Мы не в курсе. Именно это мы сейчас и расследуем. Возможно, часть ответа содержит в себе переписка Ханиуэлла, о которой я, кстати, знаю только по тому, что слышал, как ты перед отъездом говорила с Леной. И как мне кажется, ещё одна часть находится на старом жёстком диске Тима Котона, который я украл у «КоКо» и отправил тебе по почте.

— Вот что ты отправил мне по почте? Старый жёсткий диск Тима Котона? И как ты его украл? Откуда?

— Кабинет, где работали стажёры, был в самой заднице фирмы, возле кабинета айтишников. И как-то я подслушал разговор Пита …

— Пита-Перезапуска?

— Да, он постоянно советует перезапуститься. Но как бы то ни было, я услышал его разговор с другими айтишниками. Кто-то сказал, что им нужно сохранить несколько жёстких дисков, в том числе тот, который Тим Котон хранит с тех времён, когда занимался лоббированием. Какой-то приказ на какое-то судебное разбирательство. Пит сказал, что запрёт диски в несгораемом сейфе. К ним никто не должен был прикасаться без разрешения прокуратуры.

— Ясно. Итак, ты взломал сейф и забрал тот диск, который был помечен для Тима.

— Именно. И ты как заместитель главного юрисконсульта, дала мне на это разрешение.

— Похоже … да, Брэд.

Какое-то время мы трое молчим. Слышны только шум лодок в гавани, далёкие крики лодочников и чаек. На часах полседьмого, полтора часа до того, как — надеюсь — приедет Виктория. Лена уже должна вернуться с прогулки с мальчиками, и я слегка нервничаю, потому что не слышу, как открывается входная дверь. Но она сказала, что купит одноразовые мобиль ники, так что я согласна потерпеть ещё десять минут, прежде чем начать паниковать.

Я поворачиваюсь к Самере, которая подливает себе из кофейника «Техни Ворм Моккамастер», сохраняющего кофе горячим в течение нескольких часов. Я тоже таким пользуюсь, когда работаю на крыше пентхауса и мне не хочется раз за разом спускаться вниз к кофемашине за шесть штук. #перваямироваяпроблема.

— Итак, Самера, теперь твоя очередь рассказывать. Я до сих пор не знаю, как вы двое связаны.

— Брэд позвонил мне, потому что обо мне упоминается в дневнике Пента.

Брэд переворачивает страницу, на которой написано:

У Самеры Банерджи свой взгляд; я ей доверяю. Созвонимся, сравним записи. Двойная подпись? История слишком большая для одного.

— Брэд позвонил мне, когда ему было шестнадцать, то есть уже почти десять лет назад. Мне тогда было тридцать, и я только делала первые шаги в журналистике. Я была очень молода, когда мы с его отцом начали работать над этой историей, большого прогресса мы не добились, и, честно говоря, я бросила этим заниматься после того, как его убили. У меня не было никаких зацепок. Но Брэд позвонил шесть лет спустя, показал мне дневник Пента, и мы нашли на Wayback — как, вне всякого сомнения, нашла и ты — упоминание о Теодоре Ханиуэлле в старом документе КПД. Затем Брэд получил задание заняться делом торговой ассоциации Ханиуэлла и нашел то, что ты называешь Ключевым документом № 10. Кроме того, у меня есть новый источник, и мне обещали помочь в течение года. Но сначала нам нужно самим выяснить как можно больше.

— Что за источник?

— Я не раскрываю источники, пока они не захотят быть раскрытыми. Тебе придется доверять мне.

— Серьёзно, Самера? После всего, что случилось? Наши жизни на кону! Родители Брэда хладнокровно убиты! Кто твой источник?

— Грета, нет. У меня есть принципы, и … Нет. Просто нет. Я не собираюсь раскрывать свой источник.

— Принципы? У тебя принципы? Да ты хоть понимаешь, что я сделала? Может быть, я лишусь карьеры! Лишусь лицензии!

Я стою над ней, и да, я кричу, хотя не должна кричать. Она не двигается, лишь её ноздри слегка раздуваются. Она ненормальная. Я всё понимаю. Крайне важно, чтобы пресса не раскрывала своих источников. Но сейчас все ставки сделаны. Я сегодня прыгнула с крыши.

Строгим, размеренным тоном, стиснув зубы, она говорит:

— Грета, пожалуйста, доверься мне. Я не могу раскрыть, кто это, потому что, честно говоря, для тебя это слишком личное, и жизнь этого человека находится в серьёзной опасности. Я не могу рисковать, чтобы ты кому-то об этом разболтала, пусть даже ненамеренно. Так что поверь, если дойдёт до того, что нам придется вытащить эту карту, я это сделаю. Мы это сделаем.

Я тяжело сажусь обратно. Я собираюсь надавить на Самеру, но тут открывается входная дверь, и Сыщик пробирается через столовую в комнату с телевизором. Я слышу, как Лена выпускает Зэ Эма из переноски, и он с громким мяуканьем бежит вслед за Сыщиком, чтобы улечься на кровати. Лена входит в обеденный зал с двумя туго набитыми сумками: чёрным мешком для мусора и бумажным хозяйственным пакетом. Оба кажутся тяжелыми.

— Эй, О, — напевает она, ставя сумки и снимая мягкую шляпу. Широкое бежевое платье из ящика с костюмами Динн сидит на ней до того свободно, что я даже не знаю, где находится её хрупкое тело.

— Итак, — говорит она, поднимая мешок для мусора. — Нашла комиссионку, открытую допоздна. Набила этот мешок всяким шмотьём наших размеров, которое мы бы в жизни не надели. Остальная часть коробки с костюмами Динн — это аксессуары для костюмов, а не одежда. И ещё — она поднимает хозяйственный пакет, — нашла магазин подержанной электроники. Купила нам несколько пишущих устройств и даже айпад. Можешь пообщаться с Генри, Грета, если хочешь. Можешь ему перезвонить. Ещё у меня есть спагетти, фарш и пекорино романо[8]. Я видела в кладовой банку с соусом и панировочные сухари.

Мы смотрим на нее, никто ничего не говорит, потому что мы все охвачены эмоциями, готовыми,