– Я предлагаю вам серьезное дело. Серьезнее, чем вы думаете. Если бы я хотел предложить вам что-то другое, я бы пригласил вас в ресторан. Мне жаль, что ваши коллеги неправильно и превратно истолковали мое приглашение. Вам решать, что для вас важнее – мнение окружающих или реальное дело. У вас есть право выбирать.

– Когда я рядом с вами, у меня нет такого права, – честно призналась Маша. – Мне кажется, все и всегда делают то, что вы хотите.

Николай повернулся к Маше вполоборота и улыбнулся кончиками губ.

– Не буду врать, обычно именно так и происходит. И все же…

– Ладно, давайте не будем больше об этом говорить, – предложила Маша. Николай кивнул. Он вырулил на шоссе и резко надавил на газ, обгоняя плетущийся по дороге автобус. Водил он резко, агрессивно и очень умело. Уже через полчаса они въезжали в лес, за которым находилось их поле. Всю дорогу они говорили на какие-то отвлеченные темы, обсудили жаркую погоду, то, что глобальное потепление буквально чувствуется в воздухе, что все же хорошо, когда лето… А потом они подъехали к воротам, и озабоченные охранники подбежали к машине.

– Николай Николаевич, там эти… опять! – сказал один охранник, и Гончаров нахмурился.

– Давно? – спросил он, и охранник кивнул.

– Уже часа полтора.

– Ладно, понял, – выдохнул Николай, заворачивая в лес. Маша только хлопала ресницами.

– Что такое? Кто такие – эти?

– Эти? Сейчас увидите, – пообещал ей Николай, а голос у него при этом был нехороший. Всего через несколько минут Маша поняла, в чем дело. «Эти» были протестующими. Группа людей, состоящая человек примерно из пятидесяти, не меньше, с плакатами «Спасем наш лес», «Доколе?» и транспарантами «Алчным олигархам – нет-нет-нет!», а также с термосами, бутербродами, раскладными стульчиками и даже мини-шезлонгами, стояла на краю леса, там, где недавно вырубленные деревья лежали аккуратными поленницами. Они защищали свой лес.

– Вот они! Вот! – закричал народ, едва джип появился на горизонте событий, и народ высыпал на дорогу так, словно надеялся и даже мечтал о том, чтобы злодей-застройщик переехал их на своей преступно дорогой машине.

– Чего они хотят? – спросила Маша, вцепившись в подлокотник.

– Как чего? Как всегда. Чтобы лес не рубили, но при этом хотят дорог, школ и денег. Особенно денег, – пожал плечами Гончаров.

– Я бы тоже хотела, чтобы вы не жгли лес, – вступилась за людей Маша. – Не все такие алчные, как…

– Ну, договаривайте, договаривайте. Не все такие алчные, как я, да? О’кей, пошли, Мария Андреевна. Будем разговаривать с народом. – И он остановил автомобиль. По толпе прошло оживление, когда Гончаров без тени страха внедрился в самую середину толпы. Он поднял вверх свои сильные руки и прокричал громко и уверенно:

– Приветствую вас! Надеюсь, у вас есть все необходимое?

– Как будто вам есть до этого дело, – выкрикнул кто-то из толпы, и Гончаров кивнул.

– Я так же огорчен нашими разногласиями, как и вы.

– Перестаньте жечь лес! – тоненько прокричала худая старушка с боковой линии.

– Если вы дадите мне сказать, я отвечу на ваши вопросы. Только уговор: один вопрос – один ответ. И никакого базара.

– Вы не против, что мы вас на телефон снимаем? – язвительно спросил подросток в сиреневых шлепках из пластика.

– Нет, я не против. На самом деле я удивлен, что не вижу журналистов, – улыбнулся Гончаров, и кто-то в толпе засмеялся. Они явно были знакомы не первый день, Гончаров и толпа. И не впервые встречались тут, на лесных дорогах.

– Потому что вы их купили.

– Всех? – рассмеялся Николай. – Ладно, давайте первый вопрос. Только не надо снова про лес, я уже неоднократно отвечал вам на него.

– Все эти разрешения от лесхоза – липа.

– Нет, не липа! – громче и суровее ответил Гончаров. – Поезжайте в Звенигород, посмотрите там. Хвойные деревья болеют. Наш лес уже прошел этап, когда можно было спасти их. Теперь мы должны защитить здоровую часть леса от заболевших деревьев. Жучок-короед – это очень опасно и очень быстро распространяется.

– Значит, вы у нас тут вырубки устроили из заботы о нас? – спросил подросток, и Гончаров повернулся прямо к нему.

– Именно так, молодой человек. Скажу больше, у нас в планах есть создание комфортабельного парка с дорожками и освещением, и сейчас мы как раз разрабатываем его проект. Со мной сегодня приехал наш штатный дизайнер, знакомьтесь, Мария Андреевна Кошкина. В сотрудничестве с любыми нужными специалистами она позаботится о том, чтобы спроектировать нечто прекрасное. Не так ли, Мария Андреевна?

Маша даже не сразу поняла, что Гончаров обращается к ней. Дизайн парка? Концептуальное развитие области? О чем он говорит? Она никогда ничего такого не делала.

– Да, Николай Николаевич, спасибо за представление, – ответила она, старательно подавляя дрожь в ногах.

– Вы правда будете делать парк? – послышалось из толпы.

– Так-так, давайте сначала договоримся. Все, кто пришел сегодня на демонстрацию, пожалуйста, так же дружно приходите на общественные слушания, которые будут проводиться повторно в сентябре. Там будут приниматься решения, там должны звучать и ваши голоса. Обещаете? – Гончаров взмахнул рукой, а люди закивали. Маша восхищенно смотрела, как Гончаров умело взял инициативу на себя, перевел демонстрацию протеста фактически в акт доброй воли и переговоры о совместном будущем. Она хотела спросить его, правда ли то, что он сказал про жучка-короеда, но времени для этого решительно не было.

– А какой будет парк? – спросила старушка с фланга. – Лыжню не попортит? Мы-то тут каждую зиму на лыжах катаемся.

– Отличный вопрос. Сейчас я отдам вам Марию Андреевну на растерзание. Поводите ее по нашим местам, покажите ей озеро, проложите маршруты, которыми пользуетесь зимой. Надо же с чего-то начинать, верно? – И Гончаров ласково улыбнулся Маше, предлагая ей сделать еще шаг вперед. Старушка тут же подскочила к Маше и принялась говорить о каких-то исключительно ценных дубах. Кто-то со злым лицом ворчал, что все это – надувательство, но большинство принялось заваливать Машу запросами, вопросами и мечтами, многие из которых просто противоречили друг другу. Маша кивала, улыбалась и отвечала односложно – да или нет. Гончаров же, подлец, прыгнул в машину и уехал в офис. Да уж, вряд ли он имел в виду затащить Машу в постель, когда вез ее на поле. Во всяком случае, теперь у Маши были серьезные в этом сомнения.

Добраться до маленького, обитого сайдингом офиса у Маши получилось только через три часа, и это были самые сложные три часа в ее жизни. Толпа жителей заваливала ее вопросами, предложениями и обвинениями. Без поддержки сильного, уверенного в себе Гончарова Маша начала теряться и даже паниковать. Оказалось, что до тех мест, где пролегает зимой такая важная для всех лыжня, идти минут сорок. Все бы ничего, но порезанная нога болела и не давала нормально идти. Маша старалась не думать об этом и слушать людей. Она пыталась найти нужные слова, чтобы не оставить о себе неприятного впечатления. Проблема заключалась в том, что она изначально была в глазах этих людей агентом Гончарова, адвокатом дьявола и, таким образом, вынуждена была получить в свой адрес волну – высокую и мощную – того конфликта, который длился уже около года.