– Они что, не предупредили вас, что мы сегодня начинаем тренировки? – спросил Иган.

Бак пожал плечами и снова плюхнулся на кушетку.

– Иначе бы они нас не прислали сюда, – не отставала Ари.

– Может, что и писали, – ответил Бак. – Поройся в почте, если хочешь.

Он махнул через плечо на маленький столик в тёмной кухне. Высоченная кипа неоткрытых писем доходила почти до потолка. Письма внизу пожелтели и помялись и, может быть, уже лет сто тут лежали.

– Но мы должны тренироваться! – сказал Иган. – Гальдерватн возвращается – они уже нашли немного!

Баку, видимо, всё было по барабану.

– Что, уже? – сказал он. – То есть Тревор всё-таки был прав, псих ненормальный.

Моё сердце ёкнуло при упоминании имени моего отца.

– Да! – сказали Ари и Иган в голос.

– Уроки более откладывать немыслимо! – сказал Лейк. – Тренировки начать незамедлительно надо.

Бак вздохнул, пожал плечом и поднял игровой контроллер.

– Меня это больше не касается, – сказал он. – Всё суета и тлен.

– Да как вы можете говорить так? – спросила Ари.

– Однажды ты поймешь, – сказал лениво Бак, принимаясь за игру. – Лучше быть несчастным и познать худшее, чем быть счастливым на празднике дураков.

Мы не знали, что сказать. Мы видели, что он снова впал в транс: немигающими глазами он уставился в экран телевизора, а пальцы бегали по джойстику почти сами по себе.

– Ну всё, хана телику! – завопила Глэм.

Щёлкнув суставами, она сжала кулаки.

– Оставь его, – сказал Иган. – Я просто схожу к отцу, и нам назначат другого учителя.

Глэм кивнула, но со всего размаху долбанула кулаком в стену, легко пробив здоровенную дыру в штукатурке и разломав деревянную перекладину за ней. Иган и Лейк поспешили успокоить её, пока она ещё что-нибудь не сломала.

Бак либо не заметил дыру, либо не обратил внимания. Казалось, он выпал из пространства. Поэтому мы просто ушли и направились обратно в Подземелье, очень удручённые и опечаленные.

Даже для гномов.

Когда мы вернулись в Подземелье, Иган, Лейк и Глэм отправились на поиски отца Игана, чтобы рассказать ему о Баке. А мы с Ари неуверенно топтались в туннеле.

– Пойдём, посидим в Арене, – предложила Ари, когда стало ясно, что я так и буду стоять в темноте как кретин.

– Э-м-м, ну давай, – сказал я.

Такое со мной впервые. Обычно девочки говорят что-то вроде: «Пожалуйста, свали с дороги» или «Жирмонт, отвали». Хорошо, что с Ари так легко, а то я бы только и делал что нервничал. Но всё равно пока мы шли по коридорам мои ладони вспотели.

В Арене было почти пусто, потому что большинство детей тренировалось под надзором опытных инструкторов. Но мы заметили нескольких детей: кто-то играл, кто-то смешивал зелья.

Мы стояли у входа и смущённо смотрели друг на друга. Если честно, я совсем не представлял, что делать, когда остаёшься с девочкой вдвоём, потому что раньше такого не случалось.

– Ты играешь в шахматы? – спросил я.

– Нет, но мне всегда хотелось научиться, – сказала Ари.

– А, – сказал я. – Понятно.

Только потом до меня дошло, что на самом деле она ждала, что я предложу научить её. Но я совсем ничего не понял и тупо уставился на ребёнка, варившего какое-то зелье в алхимическом алькове.

– А хочешь, я покажу, что умею делать? – спросила Ари, кивнув в сторону кузницы.

– Конечно! – сказал я. – Я бы хотел посмотреть, ну… как ты работаешь… Если, конечно, ты не против.

Трудно было сохранить невозмутимое выражение, потому что если до этого ей и казалось, что я клёвый, то теперь она наверняка изменит своё мнение. Но Ари по-дружески рассмеялась.

– Если бы я была против, то не предлагала бы! – сказала она. – Пойдём.

Вдвоём мы прошли к той части пещеры, где стояли чаны с расплавленными металлами, наковальни, стойки с инструментами, плотные фартуки и посреди этого несколько раскалённых печей.

– Так хорошо, как у брата, у меня не получается, – сказала она. – Видимо, я слишком много времени трачу на концерты.

– Концерты?

– Ага. Музыкальные концерты, – уточнила она.

– На каких-нибудь фестивалях традиционной музыки гномов?

Ари рассмеялась, пока надевала плотный кузнечный фартук.

– На рок-концертах! – пояснила она. – Парни с гитарами и барабанами на сцене.

– Ааа… понял, – сказал я, краснея. – А как так вышло, что ты увлеклась современной музыкой?

– Если я гном, ещё не значит, что безвылазно сижу в пещере, – ответила она.

– Ну конечно.

Она замерла, вздрогнула, а затем рассмеялась своим заливистым очаровательным смехом.

– Прости, никудышное объяснение, – сказала она. – В общем, я всерьёз горжусь тем, что я гном, но это же не значит, что я обязательно должна ненавидеть весь современный простолюдинский мир. Может быть, именно потому мне так нравится современная музыка. Она совсем не похожа на то, к чему я привыкла, пока росла тут. Это экзотика. Как и ты.

– Я?

– Ну да. Ты, наверное, первый ребёнок, выросший с простолюдинами, с которым я подружилась, – сказала она.

Когда она назвала меня другом, мои ладони снова вспотели. Я и сам уже почти считал её и остальных ребят друзьями, но был уверен, что они просто жалеют меня, потому что я потерял отца.

– Ну и как, я произвожу хорошее впечатление? – спросил я. – У меня хорошо получается быть представителем простолюдинов?

Ари снова рассмеялась. Вот бы я умел шутить так, чтобы она никогда не переставала смеяться.

– Ты клёвый, – сказала она, улыбнувшись, и приступила к работе.

– А я никогда не бывал на музыкальных концертах, – признался я. – А остальные гномы, они одобряют такие штуки?

– А ты что, делаешь только то, что разрешает твой отец? – вместо ответа спросила она, перекрикивая шум от пара и огня.

– Ну, в основном, – сказал я. Не стал уточнять, что недавно выпил немного чая против воли отца, собственно из-за чего всё это и началось.

– Серьёзно? – удивилась она. – Ну, может быть, я так бунтую, но я часто сбегаю отсюда, чтобы сходить на концерты. Можем сходить вдвоём как-нибудь. Понимаешь, до того, как современному миру придёт конец.

– Хорошая мысль, – сказал я.