От Кэтрин не укрылось, что Мэри-Энн, едва сдерживаясь, незаметно покачала головой. Хотя ежегодный Черепаший праздник носил имя Маркиза и Маркизы, вся подготовка лежала на плечах слуг.

– Мне жаль, мама, – сказала Кэтрин.

– Сейчас дела обстоят еще хуже! Все королевство, видите ли, напугано этим… Бармаглотом, – она передернула плечами.

– Он и правда страшен, – возразила Кэтрин, но тут ее внимание устремилось к хлебному пудингу с заварным кремом, который перед ней только что поставили. Пудинг благоухал ванилью. Глотая слюнки, Кэтрин потянулась за десертной ложечкой.

– Ах, умоляю, только не это, – простонала ее мать. – Не делай глупостей, Кэтрин, если не хочешь, чтобы на празднике тебя приняли за моржа. Абигайль, унеси это немедленно.

Кэт тоскливо проводила десерт глазами. Прижав ладонь к животу под корсетом, она задумалась – что если матушка права? Не превращается ли она в моржа? Ей и впрямь постоянно хочется сладкого, но ведь она позволяет себе что-то съесть всего один, изредка два раза в день. Разве это так ужасно? И если бы она толстела, то почувствовала бы, что корсеты становятся все теснее.

Мэри-Энн, разливая вино по бокалам, украдкой сочувственно улыбнулась ей.

– А что вы обо всем этом думаете, мистер Пинкертон?

Маркиз наблюдал за исчезновением блюда с пудингом так же печально, как и Кэтрин.

– О том, что вы лишили нас десерта? – уточнил он. – У меня есть по этому поводу мысль, и даже не одна.

– Я совсем о другом, старый вы обжора. Но в этом-то она безусловно пошла в вас.

Кэт вспыхнула.

– Между прочим, я здесь и все слышу.

Мать только отмахнулась от нее.

– Меня интересует ваше мнение относительно шансов нашей дочери выйти замуж. Мы тут сидим и куксимся, а шансы улетучиваются.

– Я бы не куксился, если бы попробовал пудинг, – пробурчал Маркиз.

Маркиза протяжно вздохнула.

– Других вариантов, как вы знаете, у нас нет. Ни ухажеров, ни предложений. Ничего!

Кэтрин в волнении облизнула губы. Ей пришло в голову, что сейчас подходящий момент заговорить с родителями о кондитерской. Самый подходящий. Лучшего шанса не будет. Когда еще у нее получится завладеть вниманием их обоих?

Сейчас же.

Спроси их прямо сейчас.

Она выпрямилась.

– Вообще-то, один вариант есть, мама. И я… хотела обсудить его с вами обоими.

Мэри-Энн оцепенела, но Кэт старалась не глядеть в ее сторону. От присутствия подруги она только сильнее волновалась.

– Я кое-что задумала. Не так давно. Или, точнее, довольно давно. Но мне не помешала бы помощь и… поддержка. А ты только что сказал, папочка, что я смогу добиться всего, за что ни возьмусь.

– Не тяни, дитя мое, – поторопила матушка. – Мы не можем сидеть здесь до ночи.

– Это… имеет отношение к моему увлечению. К тому, что я… пеку.

Ее мать воздела руки к небу.

– Ах, ты печешь! Об этом-то и речь! Вот почему никто из мужчин не хочет иметь с тобой дело. Слыхано ли, чтобы дочь маркизы крутилась на кухне и пекла, вместо того, чтобы заниматься вышивкой или музыкой!

Кэтрин в отчаянии посмотрела на Мэри-Энн, которая нервно завязывала узелки на тесемках передника.

Потом она снова повернулась к матери.

– Но… ты только что признала, что именно благодаря этому я понравилась Королю. Ему нравятся мои десерты. Разве тебя не радует, что мне что-то по-настоящему хорошо удается?

Маркиза задохнулась от негодования, но ее отец благосклонно кивнул.

– Мне тоже очень нравятся твои десерты, – вступил он в разговор. – Помнишь ромовую бабу, которую ты испекла на мой день рождения? В ней еще было так много изюма! Испеки такую еще раз.

– Спасибо, папочка. Мне она тоже понравилась.

– Не поощряй ее!

– Матушка, пожалуйста. Послушайте минутку и… попытайтесь не судить сгоряча.

Маркиз подался вперед, ему было интересно. Маркиза грозно скрестила руки на груди, но, наконец, обратила на Кэт внимание. Мэри-Энн, забившись в уголок, считала и пересчитывала завязанные ею узелки.

– Дело в том, – начала Кэтрин, – что в городе освобождается одна лавка. Башмачная, на Мэйн-стрит. И вот, я подумала, что могла бы…

– Простите, что прерываю вашу беседу, милорд.

Кэт замолчала и повернулась к Пингвину, их дворецкому, который появился на пороге в своем элегантном фраке.

– К вам гость, – сообщил он.

– В такой час? – удивилась Маркиза. – Скажи, чтобы пришел завтра утром.

– Но, миледи, – возразил Пингвин, – там Король.

Все в столовой затихли на миг, второй, третий, – но наконец Маркиза поднялась и нависла над столом.

– Кабриолет! Чего ты ждешь?! Иди встречай его величество!

– М-м… хорошо. Конечно, дорогая. – Маркиз бросил салфетку на стол и вышел вслед за дворецким Пингвином.

– Мы будем ждать вас здесь! Не выпускай Короля! – Маркиза бросилась на Кэтрин и, дернув ее за волосы, перекинула несколько темных прядей вперед так, чтобы они волнистыми локонами спадали ей на плечи. Потом пощипала Кэт за щеки. Смочив уголок салфетки в стакане с водой, потерла им губы Кэтрин.

Кэтрин старалась увернуться.

– Перестань! Что ты делаешь?

– Пытаюсь привести тебя в порядок! Ты должна выглядеть пристойно, ведь здесь Король!

– Да, но меня он об аудиенции не просил!

– Разумеется, он не просил тебя об аудиенции, но совершенно очевидно, из-за кого он здесь! – лучезарно улыбнулась Маркиза, обеими руками сдавив Кэтрин щеки. – Ах, малышка, милая моя девочка! Я так горжусь тобой!

Кэт нахмурилась.

– Ты же только что говорила…

– Неважно, что было только что, раз сейчас здесь Король! – И мать замахала на Кэт обеими руками. – Иди же скорее! В приемную! Погоди! Вот, пожуй-ка это.

Она отщипнула листок мяты от стоящего на буфете букетика и сунула в рот Кэтрин.

– Мама, – Кэт пожевала листок и выплюнула. – Я не буду с ним целоваться.

– О, не нужно быть такой пессимисткой.

Кэтрин побледнела от одной только мысли об этом.

Выскочив из столовой, она миновала отцовскую библиотеку и вошла в большую приемную, где уже стояли Маркиз, Король, Белый Кролик, двое стражников – Пятерка и Десятка Треф – и…

Сердце у Кэт подпрыгнуло, как мяч, но она тихонько, чтобы никто не заметил, строго велела ему немедленно вернуться на место.