Джокер ошеломленно посмотрел на нее.

– Совсем не… – Он помолчал, а потом неожиданно рассмеялся. – Уверяю вас, я имел в виду вашу доброту!

Кэтрин скрестила на груди руки.

– Как бы там ни было, вы все равно неправы. Я не другая. Я…

Он ждал.

Она поперхнулась, так что на глазах выступили слезы.

– И вообще, что это значило? Почему вы назвали меня другой?

– Это правда. Я понял это в тот самый миг, как увидел вас на балу – вы так беззаботно кружились, подняв вверх руки, будто ничто в мире не имеет для вас значения.

Кэт растерянно слушала.

– Среди всех этих дам и господ только вы одна кружились.

– Вы это видели?

– Да, а в том платье кружиться, наверное, было трудно.

Кэт поморщилась.

– Его выбрала мама. Она думала, что это будет бал моей помолвки. А я даже не догадывалась, честное слово.

– Теперь-то я это понимаю.

Джокер покосился на нее, открыл рот, словно хотел что-то сказать, но передумал.

Кэтрин сглотнула.

– Вас же там не было.

– В этом я не вполне уверен. – Он припал к ветке, как кот, готовый спрыгнуть. – Леди Пинкертон, а доводилось ли вам бывать на настоящем чаепитии?

– О, и не сосчитать, сколько раз.

– Нет, миледи, не на таком, как в замке. Я говорю о другом чаепитии, настоящем.

Кэтрин перебирала в памяти все чаепития, приемы, рауты и балы, на которых она присутствовала в последние годы, но так и не поняла, что имел в виду Джокер.

– Я… По-видимому, нет.

– А хотели бы? – озорно улыбнулся он.

Кэтрин нырнула в ванную комнату, сославшись на то, что ей надо причесаться. С подпрыгивающим и танцующим сердцем она собрала волосы и связала их лентой. Она ничего не понимала и ни о чем не думала. Вероятно, она просто сошла с ума.

Прочь сомнения! Менять решение уже поздно. Точнее, она не хочет его менять, даже если бы и могла.

Она пощипала щеки, смочила запястья розовой водой и бросилась к окну, чтобы волнение не успело захватить над ней власть.

Джокер все еще сидел в ветвях, играя со своей карточной колодой. Заметив ее, он выпрямился и спрятал карты в какой-то потайной карман.

– Готовы? – спросил он, и его лицо осветилось такой радостью, что на душе у Кэт сразу стало тепло и спокойно.

– Я не уверена, что это правильно.

– Потому что скорее всего это совершенно не правильно.

Одним неуловимым движением Джокер перешагнул через подоконник и легко спрыгнул на пол ее спальни.

По спине у Кэт пробежали мурашки от ужаса: в ее комнате мужчина! И она принимает его одна, без присмотра.

Тайком.

Вслух она ничего не сказала, только отошла от него на шаг, едва не наступив на белую розу – она и не заметила, как ее выронила.

Джокер снял трехрогий колпак и перевернул его вверх дном.

– Должно сработать, – пробормотал он, сунув туда руку, – Но от нас потребуется некоторое количество веры.

Наконец, он вытянул руку, в которой оказался черный шелковый зонтик с ручкой из слоновой кости. Джокер раскрыл зонт у них над головами.

– Что вы собираетесь с ним делать?

– Увидите. – Шут надел колпак на голову, вскочил на подоконник и протянул Кэт свободную руку.

Досчитав до трех (и точно поняв за это время, что потеряла рассудок), Кэт вложила подала ему руку и позволила подтянуть себя. Она встала рядом с ним на подоконник.

– Вы же не будете визжать, я надеюсь?

Встретившись с ним взглядом, Кэт даже не попыталась скрыть охвативший ее ужас.

Нахмурившись, Джокер нагнулся к ней, выпустил ее ладонь, но тут же сжал ее локоть.

– И падать в обморок вы не собираетесь?

Кэт не была в этом уверена, но помотала головой. А потом рискнула посмотреть на землю с высоты второго этажа.

– Леди Пинкертон! – предостерегающе окликнул ее Джокер.

Она подняла голову и дрожащими руками потянулась к его куртке.

– Как вы думаете, будет совсем неприлично, если я схвачусь за вас?

– Не знаю, но будет лучше, если вы так и поступите.

Снова кивнув, Кэт обеими руками схватила Джокера за плечи, уткнувшись лицом ему в грудь. Она вцепилась в его куртку, как в спасательный буек на море.

Джокер свободной рукой очень осторожно обнял ее за талию.

Вокруг все замерло. Было так тихо, что Кэт слышала, как у Джокера бьется сердце, и чувствовала его дыхание у себя на волосах. Было в нем что-то, отчего он казался Кэт идеальным. При этой мысли ее лицо запылало, как будто она подошла слишком близко к огню.

– Ну что ж, – сказал Джокер, и Кэт померещилось (или не померещилось?), что он тоже волнуется. – Только не кричать.

Она плотнее сжала губы.

Джокер шагнул с подоконника в пустоту, увлекая ее за собой.

Крик рвался из ее горла, скребся, требовал его выпустить, но был удержан сжатыми зубами и безжалостно подавлен. Кэт обмерла, желудок куда-то подбросило, и они с Джокером стали падать вниз – правда, довольно плавно. Кэт, дрожа, открыла глаза, повернула голову, выглянула из-за плеча Джокера – перед ней проплыла оконная рама, потом кирпичная кладка стены дома… полет продолжался.

Рановато она их открыла.

Падение на землю было мягким. Она не отпускала Джокера (руки не слушались), пока коленки не перестали подгибаться, но Джокер не возражал. Наоборот, он поддерживал ее, но сразу отпустил, как только она сама отстранилась.

Пока Кэтрин, замирая от ужаса, смотрела снизу на окно своей спальни, Джокер снова спрятал зонтик в колпак.

– Как я попаду обратно?

– Не беспокойтесь! – Не снимая перчатки, Джокер взял ее за руку (и этот жест показался ей едва ли не более интимным, чем недавнее объятие). Кэт не отдернула своей руки, хотя и знала, что следовало бы это сделать. – Предоставьте это мне, леди Кэтрин, у меня найдется для этого фокус.

– В вашем колпаке?

Он усмехнулся.

– Колпак – не единственное мое волшебство.

Кэт прыснула – за стенами дома она осмелела.

– Я помню, – ответила она. – Невозможное – ваша профессия.

Лицо шута осветила улыбка – на этот раз не вежливая, а настоящая. Он свистнул, и тут же над их головами захлопали птичьи крылья. Появившись из темноты, Ворон уселся на плечо Джокера, который потянул Кэтрин в сторону дороги.