– Вы тот человек… тот человек с площадки. – Она запнулась, во взгляде читалась враждебность. Рэй молча кивнул. – А где Алекс? Я звонила ему раз двадцать, но он не отвечает.

– Он собирался на встречу с важным покупателем, так он сказал.

С минуту ее дочь осмысливала сказанное.

– Он бросил ее?

Джини предостерегающе взглянула на Рэя.

– Тогда он думал, что Элли в порядке.

Шанти кивнула.

– А потом ей стало плохо?

– Мы… Я подумала, что лучше показать ее врачу. Травмы головы могут быть обманчивы; к тому времени как появятся симптомы, может быть уже слишком поздно.

– Я пойду, – шепнул Рэй, и Джини кивнула. Очевидно, его присутствие раздражало ее дочь.

– Что ж, слава Богу, ты сделала это, мам. Если бы что-то случилось с ней… – Шанти никогда не любила плакать, с детства она была стойкой, несгибаемой, абсолютно самодостаточной, точно знала, чего хочет, и обычно получала это. Но сейчас она плакала навзрыд.

– Понимаю, дорогая, но она поправится.

– Что здесь делал этот человек, мам? – спросила она неожиданно, раздраженно вытирая слезы.

– Рэй, его зовут Рэй. Я же сказала, он был там, когда это случилось. Он хотел проверить, что Элли в порядке.

– Так значит, это он… Я думала, ты не будешь больше с ним встречаться.

Джини изо всех сил старалась сдержать эмоции, разрываясь между детским желанием «выдать» своего зятя, рассказав Шанти, что случилось на самом деле, и более разумным стремлением помочь своей дочери пережить это горе. Разум победил.

– Меня там не было, дорогая. Алекс попросил встретиться с ним в парке пораньше и забрать Элли. Они как раз пришли из детского сада. Рэй оказался там в то же время, что и Алекс. Совпадение. – Она сделала паузу. – Он свободный человек, может ходить, куда хочет.

Шанти кивнула в знак согласия и посмотрела на часы.

– Где же он?

* * *

Было шесть часов, когда Алекс наконец-то появился. Он был потрясен видом своей дочери. Элли не спала, и хотя она была еще сонная, но вела себя уже намного бодрее.

– Папа… – она потянулась к нему, чтобы отец обнял ее.

Алекс выпрямился и посмотрел на Джини.

– Что случилось?

– Ей было нехорошо, Алекс. Она стала какой-то заторможенной. И я решила, пусть ее осмотрит врач. А по дороге сюда ее стошнило. – Больше она не добавила ни слова.

Шанти рассказала ему то, что услышала от Джини.

– Значит, она поправится? Полностью? – Джини видела, что Алекс дрожит, его лицо внезапно побледнело.

– Сядь, у тебя шок, – сказала она и притащила еще один стул.

Он тяжело опустился на стул, прислонился к кровати Элли и схватился руками за голову. Джини поняла, что он плачет.

– Надо было послушать… он же говорил мне… он говорил… а я отказывался верить.

Джини заметила озадаченный взгляд Шанти.

– Кто? Рэй? – спросила она.

Алекс поднял голову, и впервые за все время, что она знала его, Джини увидела в его голубых глазах абсолютную беззащитность. Тяжеленная маска эгоцентризма, которая обычно мешала ему нормально общаться с окружающими людьми, – если только они не говорили о нем, – исчезла.

– Да, Рэй. Он видел, как она упала. Он предупредил меня, сказав, что разбирается в этом, а я велел ему убираться к черту.

– Почему ты не сказала мне об этом, мама? – Шанти стало стыдно, видимо, она вспомнила, как грубо и недоверчиво вела себя по отношению к Рэю.

Джини пожала плечами.

Алекс сидел молча, Шанти смотрела на него, и ее взгляд мрачнел, по мере того как она осмысливала произошедшее.

– Значит, ты знал, что Элли упала, и знал, что это может быть опасно, и просто ушел? – ее голос прозвучал холодно и сурово, словно острая сталь.

– Я думал, она в порядке, Шант, она не плакала и выглядела нормально, – он словно вымаливал прощение.

– Но ты не подождал, чтобы убедиться в этом.

– Я опаздывал к Эл Димитри. Он приехал в город всего на один день, проездом в Канны, и мой агент показал ему мои работы по Интернету…

– Извини, – холодно перебила его Шанти, – но, веришь ты или нет, мне сейчас наплевать на твою долбаную работу. Ты бросил нашу дочь, хотя было очевидно, что ей может понадобиться медицинская помочь.

– Не было очевидно. Поверь мне, не было очевидно. – Он с мольбой посмотрел на Джини. – Вы были там, вы же сказали, что я могу уйти.

– Не моей маме решать, что тебе делать. Раньше ты на нее не обращал внимания. Мам, пожалуйста, расскажи мне в точности, что случилось.

– Рэй видел, как Элли упала, и так как он специалист по боевым искусствам и часто видит падения, то ему известно, чем отличается безопасное падение от опасного, – объясняла она нехотя. – Он понял, что Элли приземлилась неудачно, и сказал об этом Алексу. Честно говоря, никто из нас не был уверен, что это очень серьезно. Люди часто ошибаются.

– И умирают из-за этого? – отрезала Шанти.

– Да… иногда.

Алекс снова побледнел.

– Знаю, знаю, что виноват. – Он обнял свою дочь и провел пальцем по ее щечке. – Разве она не самый прелестный ребенок в мире? А я бросил ее. Она могла умереть… и я был бы виноват в этом.

Весь этот спектакль мало убедил Джини, но она заметила, что ее дочь смягчилась, как всегда, вследствие его манипуляций. Возможно, он действительно был шокирован произошедшим.

– Она не умерла, Алекс, она поправится, – приземленный голос Джини нарушил его выспренную тираду. – Уверена, ты бы сделал для нее все необходимое, если бы увидел, что ей плохо.

– Речь не об этом, – резко вставила Шанти, все еще злясь на мужа. – Ты бросил ее.

– Большинство людей, скорее всего, отнеслись бы к этому точно так, как Алекс, – настаивала Джини вполне оправданно. – Зачем устраивать переполох, когда нет реальных доказательств?

– Значит, нам надо поблагодарить Рэя… – Шанти явно не нравилась подобная перспектива.

Алекс стал ерзать на стуле, потом встал на ноги. Он хотел что-то сказать и бросал встревоженные взгляды на Джини и Шанти.

– Гм… про Рэя…

Шанти прищурилась.

– Что про Рэя?

Алекс сделал глубокий вдох и расрямил плечи, будто готовился к расстрелу.

– Алекс?

Он колебался.

– Понимаешь, то, что Элли говорила… про Рэя… Это неправда. Она никогда такого не говорила.

Он повесил голову, словно пытаясь защититься от воображаемых ударов. И на мгновение Джини в ужасе показалось, что Шанти действительно сейчас ударит его. Она сидела на больничном стуле, тоже опустив голову (но не от страха), ее руки с побелевшими пальцами сжимали кулаки так, словно она готовилась броситься в атаку.