здесь гости – они ещё не спят и общаются в гостиной, – я не знаю, стоит ли рисковать. Пока я была дома, мне не приходилось волноваться, что родители станут меня проверять. Но что, если миссис Родан зайдёт проведать Кэри и увидит, что меня нет в комнате? Тогда мне придётся отчитываться, что я делала в лесу в такой поздний час. Я не знаю, сколько ещё раз меня будет выручать басня про то, что я лунатик.

Дара растекается у меня по подушке:

– Если они так и будут дальше болтать, нам придётся ждать, пока они уедут. Кровавое полнолуние скоро наступит, и мы не можем медлить, но сегодня, когда все не спят, выходить будет слишком рискованно.

– Я не знаю, на сколько они приехали, – шепчу я.

– Надеюсь, что ненадолго, – резко отвечает Дара.

Я сворачиваюсь клубком:

– Не расстраивайся. Они мне нравятся, но ты мой лучший друг. Никто не может занять твоё место.

Она ёрзает:

– Прости. Я терпеть не могу вот так сидеть взаперти. Я хочу играть во тьме.

– Скоро, – обещаю я и ложусь на спину, но как бы ни пыталась, не могу заснуть. Тихие голоса взрослых доносятся из коридора. Злая мысль приходит мне на ум. – Дара, а ты бы не хотела повеселиться прямо сейчас?

Она оживляется и клубится:

– Я вся внимание.

Я свешиваю ноги с кровати, и мои голые ступни касаются холодного пола. Слова миссис Родан о том, что моя интуиция сослужит мне хорошую службу, только подстёгивают меня.

– Я хочу знать, о чём они говорят. Возможно, они здесь не случайно, не просто так приехали погостить.

Дара становится темнее, её нетерпение почти физически ощутимо.

Я как можно быстрее созываю свои тени, чтобы не разбудить Кэри. Она лежит неподвижно, и к тому времени, когда тени скрывают меня, храбрость возвращается ко мне. Я приоткрываю дверь, голоса взрослых становятся громче. Смеха как будто не слышно, не то что в первые часы после их приезда. Должно быть, обсуждают что-то серьёзное.

Любопытство щекочет мне руки, я прижимаю тени к себе и крадусь по коридору. Никто не увидит меня – если только я сама этого не захочу.

На цыпочках я подхожу к гостиной, но остаюсь в тени.

– Я скучала по этому, – шепчет Дара, и я не могу с ней не согласиться. У меня всегда захватывало дух, когда мы подслушивали чьи-то разговоры: моих родителей, редких гостей, поваров. Так я чувствовала себя ближе к ним, как будто я по-настоящему их знаю. Хотя сегодня это чувство окрашено ноткой вины.

– Оставайтесь сколько сочтёте нужным, – говорит Миранда.

– Спасибо, но на этот раз мы погостим у вас недолго, – отвечает миссис Родан. – День, максимум два.

– Наверное, так безопаснее всего. Если леди Эшлинг догадывается, что вы скрывались в Парилле, то лучше всего будет как можно быстрее переехать в Аббачо, – говорит Альфред.

Я коченею. Тейт и его компаньон тоже говорили о леди Эшлинг. Тейт работал на неё.

– Всё это не к добру, – говорит Дара, её голос дрожит.

Тогда я осмеливаюсь заглянуть за угол, чтобы посмотреть на них. Взрослые сидят напротив друг друга на диване, а отец Лукаса наполняет стаканы светлой искрящейся жидкостью.

Миранда необычно тиха и смотрит на свой стакан, где переливается питьё. Альфред кладёт руку ей на плечо:

– Не волнуйся, у неё нет причин заглядывать в эти края. Про наш дом вообще никто не знает.

Миссис Родан вздыхает:

– Нам стоило последовать вашему примеру и каждые два года переезжать на новое место в лесу. Это было мудро с вашей стороны. И глупо с нашей – ранее не воспользоваться помощью Сети. – Она понижает голос и ставит нетронутый стакан на стол, словно больше не может держать слова в себе. – Вы слышали о дочери Хэмлинов? Несколько недель назад леди Эшлинг сцапала её. Её солдаты с тех пор прочёсывают деревни на границе Циннии и Париллы в поисках одарённых детей и постепенно продвигаются в глубь страны. Их наступление как-то связано с тем договором, по которому циннийцы предложили подчинить три провинции одному закону.

Волосы у меня на затылке встают дыбом, по спине бегут мурашки. Эта леди Эшлинг ищет одарённых детей?! Я знаю, что она и Тейт предлагали вылечить детей, если родителям их магия не по нутру, но явная охота на них – совсем другое дело. Видимо, на самом деле лорд Тейт посетил поместье моих родителей вовсе не для того, чтобы обсудить договор.

– Я говорила тебе, что от Тейта хорошего не жди, – бурчит Дара.

– Вот почему мы решили, что пора сменить обстановку, – заканчивает мистер Родан.

Миранда через силу слабо улыбается:

– Ну, я слышала, что в это время года в Аббачо чудесно.

Они смеются, но смех не снимает повисшую в комнате атмосферу напряжения, натянутую между собеседниками, точно тетива лука.

– У нас есть для вас бумаги, – говорит Миранда, перебирая пачку на столе. – Как раз на прошлой неделе наши друзья из Сети сообщили нам, что ваша резиденция готова. Леди Эшлинг будет непросто вас отыскать.

Мистер Родан вздыхает:

– Да, но только до тех пор, пока правящие верхи Аббачо не подписали договор.

У меня голова гудит от догадок. Что это за Сеть, о которой они говорят? Этот пропавший Уинтроп тоже имел к ней отношение? Миранда сказала, что он дышал огнём, но, разумеется, для леди Эшлинг он был слишком стар. Он не был ребёнком, которому требовалось лечение.

Дара запускает свои бархатные пальцы мне в волосы:

– Не бойся. Леди Эшлинг не получит тебя. Я обещаю. Мы сбежим при первом намёке на опасность.

– А как же Лукас и его семья? – шепчу я.

Дара вздыхает:

– Они тоже могут пойти. Если это необходимо.

Миранда собирает со стола пустые стаканы и идёт на кухню – через коридор, где я прячусь. Я резко втягиваю воздух и вжимаюсь в угол в окружении теней. Она проходит в дюйме от меня, не поведя бровью. Я не смею шевельнуться. Чтобы вернуться к себе, мне придётся пройти мимо двери в кухню. Когда несколько минут спустя Миранда без всяких происшествий возвращается в гостиную, я наконец спокойно выдыхаю.

Я была на волоске от того, чтобы быть пойманной. Наш особняк был просторнее, там всегда находились углы, где можно спрятаться, и подслушивать было легко. Этот дом намного меньше, и прятаться здесь гораздо труднее. Я не должна подвергать себя такому риску.

Взрослые меняют тему, говорят что-то о торговле и жизни в лесу. Я на цыпочках возвращаюсь к гостевой комнате и проскальзываю внутрь.