Она совсем не изменилась с тех пор, как разговаривала с Томом на Ёжике. Долю секунды Лея по инерции улыбается, ожидая увидеть отца, а потом оценивает обстановку, морщит лоб и спрашивает:

– Ваня?

Включаю переводчик.

Кивает:

– Лучше так, да. Земные языки мне не даются. Что произошло?

– Ваш подопытный сбежал.

– Да, все получили оповещение. Обычно мы с этим справляемся. Я была в университете и не отслеживала ситуацию.

– Твой отец отправился в Мираж, чтобы спасти Крифа, который… его…

– Физически он дома?

– Да, он здесь. И он подаёт мне вот такой сигнал, – изображаю в воздухе положение пальцев Тома.

– Код четыре. Проклятье.

– Это…

– Папе не хватает связи с реальностью, чтобы вытащить Крифа… Так уже бывало. Не буди его, я скоро приеду.

Обрывает звонок, а я напряжённо соображаю, почему же Том не предвидел такого развития событий и даже не дал мне координаты своих коллег. Хотя, учитывая планшет без дополнительной защиты, – дал, не посчитав нужным ничего объяснять наперёд.

***

Тёмно-коричневое платье до пола, и волосы – тоже до пола, если разобрать этот смахивающий на средневековый беспредел у неё надо лбом. И глаза никакие не фиолетовые – серые, как у отца. А самое главное – из-за чего я теперь уже совсем не понимаю, как сразу тогда, на Ёжике, не догадался, что она дочь Тома, – лёгкая улыбка, прочно обосновавшаяся в качестве основного мимического жеста. И опыт последнего времени ясно расшифровал для меня значение этого символа: «Затруднения? Любопытно!»

– После твоего пребывания в Мираже мы получаем необычные данные приборов, – начинает она, втолкнув меня в первую попавшуюся комнату – мою временную спальню, – и прикрывая за собой дверь.

Говорит так быстро, что перевод еле успевает генерироваться.

– Неудивительно: я оказался не по зубам вашему инопланетному чуду.

– Не льсти себе. Скорее всего, совпадение.

– Такое уже было, да?

– Не совсем. Источнику удавалось сбежать, и папе было трудно возвращать оттуда других.

– Давай просто разбудим его и придумаем что-нибудь вместе.

– Мы не оставим там Крифа! – награждает меня укоризненным взмахом бровями. – К тому же без него будет трудно построить сеть и поймать источник. Трое мирабилианцев, которые сейчас этим занимаются, не успевают: слишком хаотичны стали его перемещения.

– Он вообще может покинуть планету?

– Не исключено.

– Лея! Давай разбудим Тома!

– Мы не оставим там Крифа.

– Он взрослый мужчина, мы быстро вернёмся за ним. Я сам туда вернусь, если это поможет!

– Есть вероятность, что мы не сможем вообще подойти к источнику на расстояние, подходящее для контакта.

– Да в конце-то концов! – начинаю нервно нарезать круги по комнате. – Так. Спокойно. Как выкручивались раньше? Ты говоришь, Тому было трудно возвращать их оттуда? Что в итоге помогло?

– Есть ещё двое. С такими же способностями, как у отца. Они вошли с ним в мягкий телепатический контакт и как бы потянули его оттуда вместе с остальными.

– Ну так и?!

– Они сейчас на Тулисии. Это в лучшем случае…

– Ясно, – грубовато обрываю её я: расстояние до Тулисии мне известно. – Есть идея. Я попробую… вместо них. С телепатией не очень, зато с текущей реальностью у меня хорошо.

– Ваня, – улыбается ещё шире – и снисходительней, – с телепатией, насколько мне известно, у тебя совсем плохо.

– Значит, у тебя есть пара минут, чтобы это исправить.

***

Некоторое время Лея как будто пристально изучает меня, а на самом деле, скорее всего, размышляет о своём – наморщенный лоб и расслабленные щёки.

– Я придумала только один вариант. Сразу скажу: может не получиться. Но бездействовать нам нельзя. Тебе не нужно ничего уметь – достаточно не противиться попыткам любого мирабилианца войти в контакт. Папа может сделать это даже в таком состоянии. Сложность в том, что тебе придётся к нему прикоснуться – и он почти наверняка очнётся: не узнает тебя так и сосредоточится на возможной опасности извне.

– Да уж, по прикосновению вряд ли узнает… но я понял, к чему ты клонишь. Ты будешь промежуточным звеном?

– Да.

– Тебя затянет в Мираж.

– Скорее всего.

– А мне что делать?

– Папа скажет, – Лея бесцеремонно плюхается на мою постель и величественным жестом приглашает последовать её примеру. – У нас мало времени, дай мне руку.

Автоматически зажмуриваюсь, приготовившись к неизвестному, но она трясёт за локоть и, когда испуганно разлепляю веки, раздражённо грозит пальцем, призывая не разрывать зрительного контакта.

А потом, продравшись через обрушившийся хаос смешанных сенсорных ощущений и обрывочных картинок, узнаю почему: нужно научиться оставаться здесь, несмотря на непривычное взаимодействие. И эту информацию Лея передаёт не словами. Сведения просто появляются у меня в мозгу, и становится и легко, и тревожно одновременно – потому что сопровождается чувством вторжения, которое откровенно претит. Потом разум приспосабливается – и начинают мерещиться вполне обычные фразы, даже произнесённые её голосом.

В условиях предельного напряжения меня почему-то частенько так и тянет корчить из себя шута, поэтому, как только начинает получаться транслировать осмысленные утверждения в ответ, отрываюсь:

«Ну вот, дочь члена Совета планеты затащила меня в мою же постель. Не бойся, возьму вину на себя».

Включает на максимум светящееся в глазах великодушие, и я мысленно провозглашаю себя беспробудно тупым.

«Тебе известно, что мне семьдесят два года? По вашим меркам…»

Конечно, уже примерно прикинул…

«Мерки – вообще не ко мне, тем более наши!»

«Хорошо. Но дело ведь не только в этом».

На мою пантомиму в ответ – от протеста к замешательству – хихикает и удовлетворённо кивает.

Оборвав контакт, Лея признаёт эксперимент успешным и, всё за ту же левую руку, тащит меня в кабинет Тома. Если сказать точнее, волочёт. И, надо заметить, вряд ли она существенно физически слабее своего отца. Это… дико. Как же я скучаю по Ритке…

В общем, если у происходящего был предначертанный план, моему мозгу он недоступен. Мы возвращаем Тому нормальное восприятие, и он вытаскивает Крифа из Миража. Но что именно при этом творится, я не вполне понимаю. На всякий случай устроившись лёжа на полу, мы с Леей встраиваемся в его мыслительный поток. А дальше для меня всё выглядит так, будто он просто говорит: «Я пока не понял, какие у нас тут сложности, давайте вернём Крифа в реальность».