Да и цвет у машин на трассе все был какой-то неразборчивый. Облепленные смесью жидкой грязи, снега и песка, все машины на снятых с камеры картинках казались равномерно серыми. А были ли они на самом деле черного цвета, или космик-блу, или даже цвета мокрого асфальта, сказать было из-за грязи невозможно.

Так что пришлось Завирухину попотеть, а все без толку. Он еще раз допросил двух имеющихся у него взрослых свидетелей и одну маленькую свидетельницу. Следователю было нужно выяснить модель машины. А то что это такое? «Шевроле» и все, тут не разгуляешься.

Но с моделью получалась какая-то непонятная петрушка. Все три свидетеля говорили каждый свое. Завирухин им уже и специально картинки из Интернета скачал, и кино показывал, где демонстрировался модельный ряд этой фирмы, нет, все равно ничего не получалось. Все свидетели продолжали твердить свое. Да еще раз от раза меняли свои показания, путались и противоречили друг другу.

— А так хорошо все шло сначала!

Следователь до того впал в отчаяние, что обратился за помощью даже к обитателям Залесья. Но там его поджидало еще большее разочарование. После задержания горбуна Феодора его ближайшие соратники на какое-то время впали в ступор. Ну не ожидали они такого поворота событий. Не ожидали, что кто-то осмелится тронуть дядю Феодора, у которого, казалось, все было схвачено. Но длилось это шоковое состояние у приближенных дяди Феодора недолго. Очень скоро эти люди скоординировали свое новое поведение и выдали обомлевшему следователю новую версию событий.

— Видели мы этого нелюдя!

— Этот гад на своем черном «Шевроле» тут не первый раз крутился.

— Небось Аксинью он и убил!

— Подкараулил ее в лесу и убил!

— И других наших девок тоже он похитил!

— Замучил да поубивал!

— Может, этот тип заодно уж и Игнатия выпорол? — разозлился на этих вралей Завирухин.

— Никто из наших Игнатия не порол! — хором заявили свидетели, как уже неоднократно заявляли это и раньше.

— А следы от побоев у него на спине откуда взялись?

Следователю с готовностью объяснили:

— А это он сам себя, может, отхлестал.

— Интересная версия. И зачем Игнатию это было нужно?

Но и на это у приспешников дяди Феодора нашелся ответ.

— А это Игнатию отец Анатолий приказал, чтобы нашего дядю Феодора оговорить. Тень на все наше Залесье бросить. Добиться, чтобы нас разогнали.

— А мы ни в чем не виноваты! И дядя Феодор у нас как ангел земной. Это все тот мужик на черном «Шевроле» безобразит!

— А Катерину тоже он хотел изнасиловать?

— Он, он! — дружно подтвердили свидетели. — На чем хотите присягнем, что это тот тип, а вовсе не Феодор безобразит! Мы его и раньше у нас тут в округе видели. И машину его страшную да черную тоже видели. Да, да! Слушайте нас, мы правду говорим.

Следователь Завирухин много повидал всякого вранья на своем веку, но этот оговор и его смутил.

— Что же вы тогда раньше молчали про этого типа? Что же заявления не писали, коли у вас девки одна за одной пропадали?

— Боялись!

— Вас так много, а вы одного мужика испугались?

— Не его боялись, позору. Мы люди праведные, живем да молимся, целые дни в молитве да посте. Девушки у нас все непорочные, это всем вокруг известно. Про одну сказали бы, что похитили, про всех по округе молва дурная пошла бы. Как их потом замуж выдавать?

В общем, несли всякую околесицу и вздор, подделываясь полоумными. Иногда даже очень удачно подделываясь, потому что следователь из Залесья уехал вроде как и сам очумелый.

— О-хо-хо, — вздыхал он. — Дело-то яйца выеденного сначала не стоило, как по маслу катилось, а теперь оно вон как повернулось. И не знаешь, с какого боку подойти.

Звонки, поступившие на сотовые Азара с Мариной незадолго до их исчезновения, тоже пользы не принесли. Да, звонки были. И в числе других имелся один очень подозрительный номер, который не принадлежал ни родственникам, ни друзьям исчезнувшей парочки, а между тем обозначился в списке принятых звонков у обоих. Но номер оказался зарегистрированным на юридическое лицо, компанию — оператора сотовой связи, который этот номер и продал. И дальше снова был тупик. Номер вроде как есть, но непонятно, чей он. Машина тоже вроде как есть, но непонятно, кому она принадлежит. И даже подозрительный субъект имеется, но кто он такой, сказать невозможно.

Одно Завирухин понимал совершенно ясно, если молодые люди решились в темную вьюжную ночь оставить теплый кров и отправиться в лес на встречу с вызвавшим их на свидание человеком, значит, человек этот должен был быть им необычайно дорог.

— Дорог и близок, — твердил самому себе следователь. — А кто там у наших молодых среди близких числится? Враги какие-нибудь или прочие недруги?

Этот вопрос он задавал матери пропавшего юноши. Зарема как приехала, так и осталась жить в монастыре. Она заявила, что никуда отсюда не двинется, пока ей не вернут сына или не объяснят, куда он подевался. Это вызвало массу неудовольствия со стороны прочих насельников. Особенно выступала матушка Галина, во всем любящая справедливость.

— Интересно, а если ее пацан вовсе не вернется, тогда как? — интересовалась эта достойная женщина у отца Анатолия. — Что же это, Зарема эта тут так и будет жить до старости? А нам ее терпеть? И ладно, что сама некрещеная, это я еще могу понять, из миру приехала бабонька, вообще порядков наших не знает, это еще полбеды, это научить можно, так она же еще и бездельница, каких поискать. Сколько времени тут живет, а пальцем о палец ударить не хочет. Горе у нее, видите ли. А того не знает, что любое горе, оно лучше всего честным трудом избывается. Займешься делом да про горе уже и не вспоминаешь. А сидеть у себя в келье, да все одно и то же в себе перетирать, хуже этого и нету.

И все же это самое «перетирание» принесло свои результаты. Зарема перебрала всех своих родных, друзей и знакомых и заявила, что с ее стороны ни к Азару, ни к Марине ни у кого не могло быть ни малейших претензий. Только она сделала это заявление, как тут и мать Марины подоспела.

И тоже с заявлением:

— Где моя дочь! Верните! Слышала, как вы людей в подвалах на цепях держите. Небось, мою девочку тоже заковали! В подвале держите!

Добрейший отец Анатолий от такого обвинения даже слег. Деньки ему вообще выдались нелегкие. Сначала отравление старушек, исчезновение молодых людей — Азара и Марины, потом пожар, страшная находка на пожарище, а теперь еще принесло двух нервных дамочек, каждая из которых сама по себе была еще ничего, но вместе они составляли нечто. Каждая стремилась перещеголять другую в своем горе. Поэтому над монастырем теперь день-деньской стояли неумолчный плачь, стоны и рыдания. Место перестало быть приятным. И многие обитательницы поспешили изыскать себе дела в других местах, а попросту говоря — сбежали.