Его слова повисают между нами грозовой тучей, способной разразиться ливнем в любую минуту. Мы сидим на полу напротив друг друга, между нами осколки разбитого зеркала и годы, потерянные из-за глупого недопонимания. Руслан смотрит в пол, перебирая носком ботинка мелкие стекляшки, его руки покоятся на согнутых коленях, а на его повязке уже стали проступать пятна крови. Он ни разу не поменял позиции, пока вел свой рассказ. Он ни разу не посмотрел на меня, и ни разу не сменил выражение лица.

Его голос становился все тише, и в конце я расслышала только одно: "Я хотел отомстить". Безумие. Просто бред. Я закрываю глаза, откидываю голову на душевую стенку позади и несколько раз стучу по ней затылком. Медленно во мне рождается смех: с тихого нервного смешка, до истерического хохота, сопровождаемого слезами. Я смеюсь и смеюсь, не способная остановиться. Живот сводит болезненный спазм, а глаза раскраснелись и горят, но я не могу прекратить это.

— Ты идиот, такой идиот, — шепчу я между всхлипами.

Не могу поверить, что мою жизнь разрушили пару глупых совпадений. Не могу поверить, что Руслан так легко поверил словам пьяного мальчишки. Не могу поверить, что Мишка мог такое сказать, что Ленка могла сказать такое! Мы ведь дружили… Неужели она видела в нашей с Мишкой дружбе что-то большее, то, что не замечала я?

Стираю ладонями влагу с щек и поднимаю взгляд на мужчину напротив. Он рассматривает меня из-под опущенных век, но все так же сидит застывшей статуей. Это не мой Руслан, не тот прекрасный принц, спасающий меня из страшных будней когда-то. Не тот легкий, забавный, романтичный парень, готовый часами просто обниматься в подъезде на пятом этаже. И я не могу не думать, что это из-за меня он стал совсем другим.

— Этого не было, — на выдохе говорю я.

— Чего именно? — хрипит он.

— Ничего. У меня не было ни с Мишей, ни с кем иным. Ты поверил сплетням, не больше, — мой голос дрожит. От усталости, гнева, раздражения.

— Да, конечно, — Руслан устало трёт лицо здоровой рукой. — И ты не обжималась с тем придурком в темном коридоре, а потом не уединялась с ним.

— Мы готовили танец! Он попросил подарить ему на день рождения последний танец и не отпускал меня домой, пока я не исполню обещание! — я зажимаю переносицу пальцами, стараясь не выпустить на волю свое негодование.

— И я должен поверить тебе? — он наконец поднимает глаза и встречается со мной взглядом.

Я молчу. Хочу столько всего сказать, оправдаться, все объяснить, расставить по местам… Но какой в этом смысл? Что это может исправить?

— Не должен. Просто… ты разрушил наши жизни, — гневно выплевываю обвинение и поднимаюсь на ноги. Аккуратно пробираюсь к выходу, стараясь не наступать на осколки зеркала.

— Постой, — хватает меня за запястье, когда я оказываюсь возле двери, по правую сторону от него.

Он смотрит на меня снизу вверх, и я не могу разгадать его взгляд. Черная бездна покрыта болезненной дымкой, темнота теперь глубже, многослойнее, она что-то беззвучно спрашивает у меня. Но я не слышу этого вопроса. Я не понимаю, что нужно сказать.

— Я хочу знать правду, — выжимает он из себя.

— Ты все равно ее не услышишь, твоя правда, лелеемая тобой столько лет, для тебя ценнее.

— Пожалуйста, — просит Руслан. Он не давит и не требует. Это искренние слова, честная жажда истины…

Я аккуратно высвобождаю руку из его захвата и прижимаюсь спиной к закрытой двери.

— Мы с Мишкой танцевали вместе много лет. Дружили столько же. Он был мне чуть ли не братом, я не знала тогда, что он был влюблен в меня. Не замечала этого, потому что… ну, был ты… — прикрываю глаза, силясь сдержать рвущиеся эмоции. — Был его день рождения, они с дружками напились, я хотела уйти пораньше, увидеться с тобой. Я ждала этого весь день, — прижимаю руку к сердцу, которое начинает ныть от одних лишь воспоминаний. — Он встретил меня, когда я уже уходила, напомнил, что я обещала с ним потанцевать. Сказал, у него есть для меня сюрприз. Там была гардеробная, где лежали наши костюмы, которые он выпросил у тренера на тот вечер. Боже… Я понятия не имела, что он рассказывает своим дружкам! — я делаю глубокий вдох, прежде, чем продолжить. — Один танец и я поехала к тебе. А потом…увидела тебя с ней. Это было невыносимо. Я рыдала прямо там, в подъезде, за дверью, отделяющей меня от страшной картинки, которая потом поселится в моей голове на долгие годы. Те картинки, где парень, которого я любила, использовал меня, трахнул и бросил самым жестоким из способов прямо на следующий день. Я ненавидела тебя все эти восемь лет. Помнила и от этого ненавидела еще сильнее, потому что я больше никому так и не научилась верить.

Повисшая тишина не кажется мне освобождением от груза или спасением. Она тяжёлой плитой придавливает тело к реальности: ничего не исправить. Давит осознанием: потеряно столько лет…

— В твоей версии я — злодей, — насмехается Че.

— А в твоей — я. Но отличие в том, что я тебе верю. Я верю во все эти нелепые совпадения и дурацкое стечение обстоятельств. Просто… я все равно не прощаю тебя. Ты виноват. Ты мог просто поговорить со мной, скажи ты хоть слово, дай ты мне шанс себя реабилитировать, не было бы всей этой боли.

— Ты хочешь сказать, что все эти годы я мучился зря? — наконец озаряет Руслана.

Я заливаюсь болезненным смехом. На глазах снова выступает предательская влага.

— Не зря. Ты это заслужил.

Я разворачиваюсь и прокручиваю дверную ручку, открывая для себя путь из своего прошлого. Шаг. Ещё один. Иду по дорожке из кровавых пятен на гостиничном ковре, огибаю кровать, сумку с вещами и оказываюсь у двери номера. Одно движение рукой — и я оставлю свою боль за спиной. Ступлю в новое настоящее, отпущу все, что было. Этот порог — граница между тем, кто я сейчас, и той, кем могу теперь стать, без этого удушающего камня на шее. Широкая ладонь ложится поверх моей. А я и не слышала, как он подошёл. Руслан окутывает меня своим большим телом, как коконом. Упирается носом в макушку и прерывисто дышит.

— Пожалуйста, — шепчет мне в затылок. — Я должен знать, пожалуйста.

Руслан разворачивает меня лицом к себе, зажимая между дверью и собой. Приподнимает мое лицо за подбородок и прожигает взглядом.

— Ты сказала мне правду?

— Каждое слово.

— Изменяла когда-нибудь? -

— Нет.

— Ты любила меня? -

— Сильнее, чем должна.

— А сейчас?

Глаза в глаза. Жёсткие пальцы сжимают меня, требую правды. Мы дышим одним воздухом: я выдыхаю, он вдыхает и так по кругу. Сердце стучит где-то в горле, мешая звукам собраться в слова.

— Я не знаю, — тихо, на выдохе говорю я.

— Я знаю!

Его рот мгновенно захватывает мой в плен. Жадные пальцы забираются в волосы, тело пригвождает мое к двери. Мне не хватает воздуха, мыслей, здравого смысла. Цепляюсь пальцами за его плечи и привстаю на мысочки, чтобы идеально соединиться с ним во всех местах. Он опускает руки по моей талии к бедрам и вжимает в свою эрекцию. Я издаю стон желания, неудержимого, сносящего с ног.