— Еще.

Бармен вздрогнул. «Может, это налоговая инспекция? — мелькнуло у него в голове. — Но какая связь с дорогими коньяками?»

На всякий случай бедный бармен налил коньяка в мерный стаканчик, ровно сто граммов, затем в рюмку, поставил перед задрипанным, который даже свою шапочку затертую снять не пожелал.

И вдруг бармен увидел, что Марина на него смотрит и делает знаки: «Давай, мол, давай, раскручивайся!»

«Больная, — подумал бармен, — не понимает, чем это может кончиться. Это она не видит, что мужик тут пьет, и не догадывается, на какую сумму я могу влететь. Откуда у такого деньги?»

Тут клиент попросил третью рюмку коньяку, и бармен чуть не лишился рассудка.

— Извините, а вы знаете, сколько этот коньяк стоит? — стараясь говорить ровно, что давалось ему с неимоверным трудом, проговорил бармен, пятьдесят граммов этого коньяка стоят…

— Да что же это такое? — хлопнул посетитель ладонью по стойке. — Что ты мне тут намекаешь? Какое твое дело? Я что, не могу посидеть, где хочу, выпить коньячка, которого хочу и сколько хочу? Я спокойно посидеть и выпить хочу, ты меня понял?

Бармен похолодел и даже произнести ничего не мог.

Марина, обежав бар вокруг, схватила беднягу бармена за руку и выволокла в подсобное помещение.

— Ты что, не видишь, что это за мужик? — быстро заговорила она. — Это наш клиент. Это дорогой клиент. Ему должно тут понравиться. Смотри, если ты его не обслужишь, как следует… Сделай так, чтоб ему все понравилось, — и он такие бабки тебе отстегнет, зашатаешься. Понял?

— Да ты посмотри на него… — Бармен чуть ли не стучал зубами.

— Я посмотрела, — ответила Марина. — Давай спорить. Если он чаевых меньше ста баксов оставит, я тебе буду должна. А если сто или больше — то я их все и забираю. Ну, согласен?

— Если в рублях?

— Ну понятно, тогда по курсу, — ответила Марина и, позвав проходившую мимо менеджера Ларису, попросила её быть свидетелем их спора. — А теперь иди и веди себя достойно будущим деньгам.

И бармен пошел. Ему было теперь не так страшно. Он знал, что Марина и тем более менеджер Лариса этого задрипанного клиента караулят, а потому был с ним услужлив, немногословен, но внимателен, — прямо-таки образцовый бармен.

И вот любитель коньячка в спокойной обстановке начал собираться уходить. Открыв свой потертый дипломат, он, не глядя, вынул несколько долларовых бумажек, удовлетворенно сощурился, положил бумажки на барную стойку, улыбнулся своей неприметной и невыразительной улыбкой, повернулся и направился к выходу.

Марина возникла на его пути и пригласила заходить еще, он улыбнулся и сощурился и ей.

Едва этот посетитель скрылся за дверями ресторана, Марина подбежала к бармену, который подсчитывал что-то на калькуляторе, и лихо заявила:

— Что, проспорил?

Удивленно, но с невероятным облегчением бармен вздохнул:

— Ух, проспорил! Супер, Марина. Ты его знаешь, что ли?

— Первый раз вижу, — честно ответила Марина. — Я таких, прямо как Шариков кошек, сердцем чую.

Бармен с нескрываемым удовольствием протянул ей деньги, которые Марина выиграла. Спрятав деньги в карман, Марина отправилась брать столик, потому что метрдотель делала ей знаки.

А когда она вновь освободилась, к ней подошла менеджер Лариса и отвела в сторону.

— Ну и глаз у тебя, Маринка, — сказала Лариса, — просто дар. Ты клиента умеешь «выкупать». Только такие люди и могут что-то сделать в ресторанном бизнесе.

— Мне всегда интересно, азарт прямо какой-то разыгрывается, призналась Марина. — Начинаю с человеком разговаривать, и тут сразу наплывает: а как с ним лучше, а чего он хочет, а как может среагировать? Интересно становится, я прямо как в бой иду.

— Марина, мы, если честно, давно к тебе присматриваемся, — продолжала Лариса, — так что есть предложение. Я уходить собираюсь, ребеночка будем рожать…

— Как? — удивилась Марина. — И вы тоже? Ну и кто раньше? Вы или моя сестра? А, ладно, не будем считать и загадывать.

— Правильно, — кивнула ей Лариса, — так вот я ухожу, буквально вот этот месяц даже до конца дорабатывать не буду. А на место менеджера мы тебя хотим поставить.

— Да вы что, серьезно?

— Конечно, серьезно. Больше некого. Со стороны никого брать не хочется, на фиг надо, если из своих выбрать можно. Только Оксанка не справится, а из той смены Генка-метрдотель, так на него вообще надежды никакой нет, увольнять придется. — Лариса с тоской заглянула в пепельницу, где лежали окурки.

— Почему Оксана не справится? Она же давно в «Сакунтале» работает. Марина старалась не выдать охватившего её радостного волнения.

— Оксанка выше метрдотеля вряд ли поднимется, — ответила Лариса, — она девчонка классная и работник просто замечательный. Она хороший исполнитель, мелкий начальник. И место метрдотеля как раз для нее. Разводит всех по залу, добрая, ласковая такая. Хвалят. А на начальника побольше она уже нет. Ответственности на такой работе много, и жестче надо быть. А Оксанка уж больно мягкая. Ей бы, по большому счету, вообще дома сидеть, если б мужик ей хороший попался.

— Да, — подтвердила Марина, — только чтоб очень хороший, с кучей денег. И дом чтоб у него огромный был.

— Да, а в нем Оксанка, маленькая хозяйка. Ты посмотри на нее: это ж ангел. — Лариса расчувствовалась, забыв, кажется, что говорила сейчас о новой должности Марины, а не о качествах метрдотеля Оксаны как женщины. Ангел она, чье-то большое счастье. Не понимаю, столько мужиков к нам в ресторан ломится, и куда они смотрят… Ладно, одним словом, дело, Марин, не в Оксанке. Говори, короче, поработаешь, пока я дома буду сидеть? А сидеть я собираюсь прилично, год уж точно, не меньше. — Лариса вздохнула. Но долго тоже не смогу. Маленького рожу, посижу с ним — и няне в руки его, как бы папаша ни упрямился. Люблю я ресторан, привыкла. Так что вернусь я на свое место, а ты пока поработаешь.

— Да, да, конечно, я понимаю…

— Ну хорошо. Так что давай пока. А там и я подгребу потихоньку. И впрягусь. Без работы загнусь я просто… — вздохнула Лариса. — Просто домохозяйкой быть не смогу.

— Я тоже, — согласилась Марина.

— Мы с тобой ещё все обсудим, что и как. Ты согласна, да, я так понимаю? Тогда мы на тебя бумаги переписываем, что ты назначаешься на место менеджера Стожаровой на время её декретного отпуска.

— Что, у вас тут декретные платят обычно, да? — удивилась Марина, помня, как открещивались от декретных денег в «Зеркале».

— Да платят, в принципе, — пожала плечами Лариса, — только я, по-моему, первая тут из девчонок, во всяком случае, на моей памяти, кто в декрет уходил. Да и отмечу я его себе сама. До седьмого месяца дорабатывать не собираюсь.

— Напишешь, что уже седьмой?